Страница 19 из 20
Баба Яга и ее внучки Ягобабочки (сказки)
И, не теряя времени, вместе с этой смелой девушкой визирь пустился в обратный путь.
Шли они всю ночь, а когда из-за гор выглянуло солнце, перед ними в зелёной долине, в прекрасном саду засверкали белокаменные хоромы.
Визирь — человек тут всем известный — провёл девушку мимо стражи прямо в царский тронный зал.
Сам визирь укрылся за ковровою занавесью, а девушка подходит к царю.
Царь смотрит гневно, спрашивает грозно:
— Ты ко мне с чем?
— Я принесла тебе от визиря ответ на вопрос: «Когда обед в горшке перекипит, что огню он говорит?»
— Выкладывай! Но помни: если ответ неправильный, пропадать не только визирю, но и тебе! Что ж примолкла? Язык отнялся?
А девушка говорит твёрдо:
— Не отнялся. Отниматься моему языку не с чего. Потому что, когда обед в горшке перекипит, огню он говорит: «У каждого начала должен быть конец! Хватит меня калить, кипятить, мучить! А то я, смотри, сам через край выплеснусь, погашу тебя, злыдня, в один миг!»
— Что-о? — изумился царь. — Это, выходит, ты намекаешь на меня? Это, выходит, ты мою власть угасить сулишься? Ну, постой же!
И от ярости царь даже стражу крикнуть позабыл. Сам потянулся к своей сабле.
Да на резном, расписном, узком троне было не развернуться.
И тут вся собственная злость ударила царю прямо в чёрное его сердце!
Оно лопнуло, и царь умер.
Визирь, кланяясь, подбежал к девушке:
— Спасибо, — говорит, — тебе, отважная девушка. — Я бы, — говорит, — на такой смелый ответ не решился никогда. Ну а раз царский трон освободился, то ты и садись на него. Будь нам вместо злого царя доброю царицей!
— Нет, — говорит девушка, — дочке крестьянской сидеть на троне занятие неподходящее. Меня поле ждёт! Меня пшеница, что колосом наливается, ожидает! Вы тут сами всё с новым-то царём решайте… Да только крепко-накрепко помните про тот горячий обед в горшке, особенно про тот миг, когда он огня не вытерпит и плеснёт прямо через край!
Крепкое враньё
(из армянских сказок)
Жил-был царь, и вот надумал он однажды по-царски повеселиться.
Собирает к себе глашатаев-крикунов, даёт им задание:
— Бегите по всем дорогам, везде кричите: «Кто мне, царю, крепче всех соврёт, тому я дам в награду золотое яблоко!»
Помчались глашатаи-крикуны по тропкам, по дорогам, разбежались по сёлам, по городам, везде разносят весть: «Кто царю крепче всех соврёт, тот получит золотое яблоко!»
Не прошло дня, не успел царь выйти на крыльцо, а народу перед ним уже видимо-невидимо. Тут и знатные люди, и не шибко знатные. Тут и селяне, и горожане. И каждый каждого переврать желает.
Один говорит:
— Я по небу без крыльев летал, да вот в копну соломы упал и поэтому не разбился…
Царь весело кивает:
— Вполне так может быть! Верю! Ты врать не умеешь…
Второй говорит:
— У меня курица соловьём пела, на дудке играть умела, да жена моя эту курицу по ошибке зарубила и сварила вместе с лапшой…
Царь кивает и этому
— Верю, верю! Тут враньём и не пахнет… Такое тоже может быть.
Третий врун совсем из себя выходит:
— У меня, — говорит, — маленькая свинья принесла сразу взрослого жеребца-скакуна! Я даже на нём вот сюда и прискакал. Только жаль: сама-то свинья-мать потерялась по дороге.
Царь кивает и этому:
— Ах, ах! Поскольку и твой рассказ — правдивый, поезжай скорее обратно, ищи свою драгоценную свинью!
И вот таким манером вруны к царю все теснятся, друг друга толкают, перебивают, да всё ж самого крепкого вранья — такого, чтобы царь поверил, — придумать не могут.
И один лишь мужичок, с виду совсем простой, сельский, стоит себе в стороне, не лезет, не толкается.
Стоит и держит под мышкой пустой пузатый кувшин.
Царь, конечно, этим мужичком заинтересовался.
— Ну, — говорит, — ты чего здесь стоишь, молчишь? Почему мне ничего не врёшь, ни даже не привираешь?
А мужичок спокойнёхонько отвечает:
— Мне, пресветлый царь-государь, не до вранья… Я пришёл к вам за делом.
— За каким таким делом? — удивился царь.
— А помните, вы год тому назад взяли у меня взаймы вот такой вот полный кувшин чеканных червонцев? Взять взаймы взяли, а до сей поры не отдали… Вот я с кувшином-то за долгом и пришёл!
— Что-о?! — так и взвился, так и подскочил на крыльце царь. — Какой такой долг? Какие такие червонцы! Ты врёшь, мужик! Врёшь, врёшь и врёшь! Все твои слова — не правда!
— Ах, я — вру? — засмеялся мужичок. — Тогда подавайте мне, ваше царское величество, своё золотое яблоко!
И царь сел, и захлопал глазами, и опомнился, засмеялся тоже. А потом преподнёс мужичку золотое яблоко:
— Оно — твоё! И больше — ничьё!
С кем подружиться мышке?
(из осетинских сказок)
Мышке-норушке захотелось найти себе надёжного друга. Рядом жили ещё мышки, но про них норушка думала:
«Они маленькие, они очень слабенькие… Что толку искать себе товарища среди них? Нет, мне нужен друг не такой; мне нужен друг всех сильнее!»
И мышка-норушка влезла ночью на высокую сосну, добралась чуть ли не до неба, тоненько крикнула месяцу:
— Месяц, месяц! Говорят, ты самый-самый сильный! Ты даже ночью сияешь! Я хочу с тобою дружить.
Месяц широко раскрыл свой жёлтый единственный глаз, поглядел издали на мышку и, не соглашаясь с ней, поводил туда-сюда острым подбородком:
— Что ты, что ты! Я не самый сильный, я даже не самый светлый… Светлее меня, сильнее меня — ясное солнышко!
— Что ж, — говорит мышка, — пойду к солнышку…
Но пока слезала с сосны вниз, солнышко и само вышло ей навстречу из-за дальнего края земли.
Вышло, улыбнулось, озарило всё вокруг таким тёплым, таким ярким светом, что месяц вмиг потускнел, а мышка запищала:
— Ой, пик-пик, и верно, солнышко сильнее месяца! Я буду дружить только с ним! Ты согласно, солнышко, стать моим другом?
— Согласно-то я согласно, — ответило солнышко, — да вот плывёт сюда тёмная туча. Она меня сейчас закроет, она — могучее меня.
И правда. Наплыла туча, спрятала солнышко, мышка только и успела сказать:
— Ах!
Да тут же опомнилась, запищала:
— Туча, туча! Раз ты такая могучая, давай с тобой подружимся!
— Я бы не против, — пророкотала басом туча, — да вот уж поднялся ветер-силач; он меня гонит долой!
И ветер-силач тучу прогнал долой; даже сосну, под которой теперь сидела мышка, зашатал-закачал, — и сразу стало видно: с ветром бороться не сможет, пожалуй, никто.
— Ветер, ветер, — обрадовалась мышка, — вот с тобой-то я дружить и буду! Ты самый-самый силач-богатырь!
— Нет! — вздохнул шумно ветер. — Глянь, мышка, вон туда на пашню… Видишь, там шагает с плугом по борозде пара быков? Я дую им встречь, — а они знай себе шагают, пашут! Я хочу их остановить, — а они шагают, пашут! Они меня сильнее во много раз…
И только мышка хотела выскочить из-под сосны, только хотела с быками заговорить, напроситься на дружбу, а они вдруг со своим тяжёлым плугом встали.
Остановились, поднатужились, плуг снова дёрнули, а он — ни с места. Тянут, ярмо чуть ли не трещит, а плуг — ни с места!
— У-ух! — запыхтели быки. — Опять попался в борозде крепкий корень от старого пня. Нам его без чьей-либо помощи даже и плугом не переломить, не рассечь… Эй, кто нам, быкам, поможет?!
— Мы! Мы! Мы! — так и запищало, так и загомонило под родною мышкиной сосной.
И видит мышка: её давние соседи — такие же, как она, серенькие, маленькие мышки и мышата — выскакивают друг за другом из норок, катятся к пашне, к борозде, к тому крепкому корню, и давай его своими крохотными зубёнками точить-грызть, давай точить-грызть.
Минуты не пролетело — корень лопнул, плуг пошёл, быки благодарно вздохнули:
— Вот кто самый-то сильный, вот! Тот, кто нам в нашем труде помощь оказал! И нечего тебе, мышка-норушка, друзей неведомо где искать… Ищи их поближе!
— А я уже нашла! А я уже их увидела! — засмеялась мышка. — Это — мои соседи! Я их позову сейчас в гости ко мне, а потом они позовут меня в гости к себе. И мы подружимся славно и весело — навсегда!
Лиса и куропатка
(из аварских сказок)
В жаркий полдень лежала в тени за большим камнем и тихо вздыхала голодная лисица:
— Ух, какой зной! От этого зноя мыши и те попрятались глубоко в норки. Видно, никем мне нынче не поживиться, не подкрепиться до самой ночи…
Вдруг на камень уселась куропатка. Голова и горло у неё золотисто-коричневые, грудка серенькая, на серенькой груди из пёрышек как бы — подковка. Ну, а главное — вся она, эта куропатка, толстенькая. Сразу видать: нагуляла жиру за лето — оё-ёй!
У лисицы слюнки потекли.
«Вот мне закуска-то, вот! Такая пожива куда лучше мышек, повкусней даже самой свежей петушатинки. Только бы её раньше времени не спугнуть! Только бы изловчиться так, чтобы схватить куропатку в один миг».
И лисица в тени затаилась ещё тише, а куропатка по гладкому камню похаживает, коготками постукивает, взглядывает на солнышко и поёт, заливается:
— Чир-гик! Чир-гик! Чир-гик!
Очень куропатке по нраву собственная, пусть и короткая, всего лишь в два слова песенка.
Плутов ка-лисица это поняла сразу. Она тонким-претонким, ласковым-преласковым голосочком из укрытия, из-за камня говорит:
— Ой, кто это распевает такую песенку хорошую? Ой, у кого это такой голосок расчудесный?
— У меня! Чир-гик! — тут же откликнулась куропатка и от удовольствия ещё шире раздула своё золотистое горло.
— А скажи, — совсем ласково, совсем умильно говорит лисица, — ты поёшь с открытыми глазками или с закрытыми?
— Да не всё ли равно? — отмахнулась весело куропатка.
— Нет, не всё равно! Не всё… Закрой глазки, и твоя песенка зазвучит по-иному. Наверняка даже лучше!
— Я попробую, — ответила куропатка.
И закрыла глаза, снова принялась напевать:
— Чир-гик! Чир-гик! Чир-гик!
А лисица — прыг! Ухватила куропатку да и держит её уже в зубах.
Испугалась куропатка: «Пришёл мой смертный час! Обманула меня лисица! Но, может, успею схитрить и я…»
— Лисица-сестрица! Лисица-сестрица! — закричала куропатка во весь голос: — Ты такая провора! Ты такая умница! Ты такая красавица! Но неужели ты такая и неразборчивая? Неужели ты меня так прямо, не ощипав, с пёрышками и съешь?
А лиса рада-радёхонька, довольна-довольнёхонька. Она хвастливо, ехидно, даже гордо говорит:
— Ага! Так прямо и съем! Проглочу тебя вместе с перьями!
Ну а раз похвалилась, заговорила, то, ясно-понятно, зубы разжала и рот раскрыла!
Ну а если раскрыла, так тоже ясно-понятно, куропатка не стала ждать.
— Фыр-р-р! — взвилась она покруче да повыше и в горы унеслась.
А лиса опять в холодок за камень повалилась и лежит там, по-прежнему вздыхает:
— Ах-ох! Ах-ох! Ах-ох!
