Страница 14 из 20
Алиса в Стране Чудес (повесть-сказка)
Глава девятая
Морские мороки
– Ax ты, прелесть моя, я так рада, так рада тебя видеть снова! – нежно пропела Герцогиня и, взяв Алису под руку, отвела её в сторону.
Алиса была приятно поражена переменой настроения Герцогини. Тогда, на кухне, наверное, перец сделал её злой Старой Перечницей.
«Когда я вырасту, – решила Алиса, – в моей кухне ни перчинки не будет. Суп и без перца не очень-то мне нравится. От супа становишься насупленным. А от каши – кашляешь. – Тут Алиса вдруг сообразила, что открыла новый детский закон природы. И она продолжала придумывать: – От биточков ходишь как побитый. От омлета можно сомлеть. От киселя бываешь кислым. Зато от шоколада становишься ладным. Вот если бы взрослые знали этот закон, они бы детей кормили только шоколадом или, на худой конец, мармеладом. И детки у них были бы такие ладные, такие складные!»
Алиса так увлеклась своим новым законом, что совершенно забыла про Герцогиню и даже вздрогнула, услыхав её голос над самым ухом:
– Прелесть моя, ты неприлично долго молчишь. А здесь уже прочитывается мораль…
– А может быть, не надо мне читать мораль? – робко сказала Алиса.
– Ах, моя прелесть! Ничего, кроме морали, я не читаю никогда! – воскликнула Герцогиня.
И она прямо влипла в Алису. Её острый, как пика, подбородок впился Алисе в плечо, а уродливая физиономия закачалась перед её глазами. Но Алиса смолчала, боясь обидеть Герцогиню.
– Смотрите, все помирились, и игра стала мирной, – сказала она, чтобы очень уж долго не молчать.
– Я тебе советую запомнить мораль: люби меня, как я тебя, – и мир будет до тех пор, пока вертится Земля, – назидательно сказала Герцогиня.
– А кто-то как-то на кухне говорил, что кое-кому следует приберечь свои советы, – ехидно напомнила Алиса.
– Так это одно и то же! – невозмутимо ответила Герцогиня, ввинчивая свой подбородок в Алисино плечо. – А мораль такова: жди совета, как соловей лета.
«Она отовсюду выуживает мораль, как рыбку из моря», – подумала Алиса с тоской.
Герцогиня же тем временем тёрлась возле Алисы, приговаривая:
– Ты не обижаешься, что я не обнимаю тебя? У твоего фламинго такой опасный клюв! Но если ты настаиваешь, я рискну!
– Нет, нет, он и вправду может клюнуть! – сказала Алиса, потихоньку отодвигаясь от назойливой Герцогини.
– И то правда! – подхватила Герцогиня. – Клюв у птицы острее горчицы. И из этого следует мораль: у каждой птички свои привычки.
Алиса тем временем размышляла вслух:
– Птица не горчица, а горчица не птица.
– Как это точно сказано! – восхитилась Герцогиня.
– Интересно, где добывают горчицу? – продолжала раздумывать Алиса.
– В горах, конечно! – ответила Герцогиня. – Потому её и называют «горчица». Отсюда мораль: умный в гору не пойдет.
– А может быть, её выращивают? – не унималась Алиса.
– Ага, в горшках. Отсюда и название – гор-чица, – согласилась Герцогиня. – А мораль такова: хоть горшком назови, только в печь не сажай. А проще говоря, быть тем, что ты есть, не значит есть, чтобы быть. Но быть, чтобы значить, не есть быть, чтобы есть.
Алиса несколько опешила.
– Я бы вас лучше поняла, если бы всё это было написано, – вежливо сказала она.
– Я и говорю как по писаному! – похвасталась польщённая Герцогиня. – И могу говорить достаточно долго.
– Нет, нет, спасибо, вполне достаточно! – испугалась Алиса.
– Я готова дарить тебя беседой каждый день, – щедро улыбнулась Герцогиня.
«Дарить! Каждый день? – ужаснулась Алиса. – Ничего себе подарочек. Особенно если этот день – день рождения».
Но вслух говорить этого она не стала.
– Опять задумалась, прелесть моя? – спросила Герцогиня, и её подбородок чуть не пронзил плечо девочки.
– А разве запрещено думать? – наконец не выдержала Алиса.
– Думать и поросёнку не запрещено. Но мораль… – Герцогиня вдруг осеклась, а подбородок её так и задрожал, подпрыгивая на плече Алисы.
Перед ними стояла в грозной позе, скрестив руки на груди, сама Королева Червей.
– Славный денёк, Ваше… – пропищала Герцогиня.
– Или с глаз моих долой, или голову твою долой! – гаркнула Королева. – Выбирай сей же час! Или скорее в шестьдесят раз!
Герцогиня выбрала – и в минуту пропала из виду.
– Продолжим игру, – сказала Королева.
Алиса струсила не на шутку, она поняла, что с Королевой шутки плохи, – и покорно поплелась за ней следом.
Игроки, воспользовавшись отсутствием Королевы, тут же развалились в тенёчке. Но как только Королева появилась на площадке, все опрометью бросились к своим местам. Все знали, что за промедление каждый будет без промедления казнен.
Игра началась. И снова начались ссоры, крики, вопли. Королева то и дело делала знаки солдатам:
– Этому! Этой! Оторвать! Этому! Этой! Голову!
Солдаты, изображавшие воротца, мгновенно выпрямлялись и арестовывали приговорённых. Вскоре все воротца превратились в солдат, а все игроки – в арестованных. После этих превращений на площадке остались лишь Король, Королева и Алиса. Королеве тут же наскучила игра. Она обернулась к Алисе и спросила:
– Ты знакома с Телепахой?
– Н-нет, – ответила Алиса. – А кто это?
– Это наполовину телёнок, а наполовину черепаха. Из её телячьих ножек получается отличный черепаховый суп.
– В первый раз слышу, – удивилась Алиса.
– Пошли, – бросила Королева на ходу. – Сама увидишь, сама услышишь.
Уже уходя, Алиса услышала шёпот Короля: «Всех арестованных прошу разойтись!»
«Как хорошо», – подумала Алиса, которая очень жалела всех приговорённых Королевой.
Вскоре они увидели странное существо – наполовину грифа, наполовину дракона – Грифона. Он дремал на солнышке.
– А ну вставай, бездельник! – растолкала его Королева. – Отведешь девочку к Телепахе. Пусть развлечёт её своими историями. А у меня дел по горло – головы кое-кому поотрывать. – И она удалилась.
Алисе было страшновато оставаться с глазу на глаз со страшилищем Грифоном, но она всё же была рада избавиться от злобной Королевы.
– Ну, цирк! – хмыкнул Грифон.
– Где цирк? – не поняла Алиса.
– Да она, – кивнул Грифон вслед Королеве, – представление устраивает. Где ей голову оторвать, просто морочит голову, вот и всё. Ну, потопали.
«Все тут только и знают таскать меня за собой, – ворчала про себя Алиса, плетясь за Грифоном. – Никогда в жизни мной столько не командовали!»
Они прошли совсем немного и увидели Телепаху, понуро сидящую на огромном валуне у моря. Она так жалобно вздыхала, что сердце у Алисы готово было разорваться от жалости.
– У неё большое горе? – спросила она Грифона.
Грифон снова, как и в первый раз, хмыкнул:
– Представление устраивает. Прямо цирк!
Они подошли к Телепахе поближе. Она подняла на них большие телячьи глаза, наполненные слезами.
– Слушай, дорогуша, – сказал Грифон. – Эта юная особа особо интересуется узнать твою историю. Ты уж расстарайся, дорогуша.
– Постараюсь, – тоскливо протянула Телепаха. – Но одно условие: молчать и не перебивать до самого конца.
И она умолкла. Надолго. Алиса истомилась, ожидая начала истории.
«Интересно, – подумала она, – когда же будет конец, если и начала не видно?»
Но она набралась терпения и ждала, ждала, ждала… Наконец Телепаха вздохнула в сотый раз и начала:
– Когда-то я была совершеннейшей черепахой…
И снова наступило молчание. Лишь Грифон иногда подхмыкивал – гхм-гхм! – да слышались тяжкие вздохи Телепахи. Алисе это наскучило, и она уже собиралась уйти. Даже фразу приготовила на прощание: «Рассказ от начала до конца был необыкновенно интересен. Спасибо. До свиданья».
