Страница 7 из 9
Эрмиты. Петербургская сказка
Глава седьмая
ВИШНЕВЫЙ САД
ДЛЯ посетителей Летний сад уже был закрыт, но эрмиты, как всегда, провели Федю через какую-то только им одним известную калитку.
— В Летнем саду с давних времен живут эрмиты-огородники, — объяснял Иоанн.
— Огородники — в Летнем саду? — удивился Федя.
— Ну конечна Сначала-то Летний сад называли «Царёв огород». Когда царь Пётр его тут устраивал, из Голландии сюда за европейскими садовниками наши родичи пожаловали — редкие цветы помогали высаживать. Тут вместе с цветами и прижились. Ух, и красотища получилась! А наша мама сейчас в саду работает, — гордо заявил Иоанн.
— Огородницей работает? — спросил Федя.
— Нет, Церерой.
— Кем-кем?
— Богиней плодородия. Ну, она её изображает, пока богиню на реставрацию увезли, — нетерпеливо объяснял Иоанн.
— Богиня на реставрации?
— Да нет, статуя. Просто эрмитессы — лучшие в мире актрисы. Они кого угодно могут сыграть. Мама сейчас изображает Цереру. Л на самом деле маму зовут Розалия.
Они подошли к высокому постаменту, на котором стояла статуя римской богини из белого мрамора. Голову её украшала корона из цветов.
Теодор тихонько сказал:
— Мама, мамочка, очнись! Сад уже закрыт — посетителей нет.
Мраморная богиня прерывисто вздохнула, открыла глаза и в мгновение ока уменьшилась в размерах и превратилась в эрмитессу. Она была одета в простое летнее платье, а от наряда Цереры на ней остались цветочная корона и букет колосьев в руках. Братья нежно прижались к маме и стали наперебой рассказывать о сегодняшних событиях.
— …В общем, эту штуковину мы так на место и не приладили. Никуда она не лезет… — завершил рассказ Теодор. — Папа про какую-то ерундовину нам рассказывал, «подшипник» называется. Под неё надо шар закатить.
— Да, непростую задачку вам задали. Но вы не пропадёте, тем более что у вас вот какой помощник есть, — Розалия указала на Федю, — а пока отдохните у нас немного. Сегодня в Летнем саду концерт, играет старинный фонтанный орган в сопровождении струнного квартета.
— Фонтанный орган у нас здорово крякает и лает! Тебе должно понравиться! — поделился с Федей Теодор.
́Эрмиты взяли маму за руки и отправились по аллее в глубину сада. Федя шёл рядом. Вокруг горели сотни разноцветных огоньков, а чем дальше они уходили от аллеи, тем громче слышалась весёлая мелодия.
Они вышли на поляну, и им открылась удивительная картина — под сводами деревьев, увешанных гирляндами и фонариками, стоял массивный дубовый стол. За ним, наверное, могло поместиться не меньше ста человек, а эрмитов — ещё больше. Кроме старых и молодых эрмитов и эрмитесс за столом сидели разные зверушки. Федя увидел там ворону с лисицей, волка с ягнёнком, льва, слона с маленькой собачкой и даже стрекозу с муравьем. В дальнем углу сидели лебедь, рак и щука и, кажется, были чем-то недовольны.
Во главе стола восседал величественный баснописец Крылов. Он был увлечён чтением вслух своей новой басни, а эрмиты и зверушки внимательно его слушали.
— Дедушка Крылов — давний друг эрмитов. Он специально для нас написал целую книгу басен, — рассказывал Феде Иоанн.
Стол был уставлен дивными яствами, приготовленными из овощей и фруктов, выращенных эрмитами-огородниками Летнего сада. Здесь были фрукты и ягоды, которых Федя никогда не пробовал: яблоки со вкусом клубники, черника в огромных виноградных гроздьях, арбузики величиной с апельсин и какие-то совсем незнакомые плоды со вкусом мороженого, шоколадных конфет и пирожных «картошка». А вот настоящий картофель эрмиты выращивали любой формы — в виде букв, звёзд, животных, но только не круглый.
— Круглая картошка — скукотища, — объяснил Теодор, уплетавший за обе щеки чернику.
Струнный квартет состоял из мартышки, козла, ослика и медведя. Музыканты без споров расселись по своим местам — и грянул задорный танец. А старинный орган оказался фонтаном, в котором по кругу плавали деревянные уточки и собачки, крякая и гавкая в такт мелодии.
Молодые эрмиты пустились в пляс, и даже Теодор тут же пригласил одну крохотную и очень милую эрмитессу на польку-бабочку. Он веселил её, напевая что-то легкомысленное: «Проказнице мартышке, ослу, козлу и мишке ворона в клюве сыра принесла…»
В самый разгар веселья Федя заметил, что вокруг стола да и по всему парку распускаются тысячи белых цветов на деревьях. Это зацвели вишни! Белые цветы вспыхивали, словно маленькие огоньки, там, где проходила мама Розалия и другие эрмнтессы. Федя даже не удивился тому, что в Летнем саду есть вишни. С эрмитами к чудесному быстро привыкаешь!
Как ни жаль было ребятам уходить с праздника — но делать было нечего. Воспоминания о мерзком Баламуте, который преследовал их, не оставляли Федю… Шар-то по-прежнему лежал у него в рюкзаке, и надо было его скорее вернуть — а то неизвестно, что за ужас может случиться…
…Тем временем в Петербурге становилось всё темнее. Всегда шумный и весёлый Невский проспект был необычно пуст для раннего вечера. Горожане попрятались по домам, как будто предчувствуя надвигающуюся беду. Туристы предпочитали не выходить из своих автобусов. А на Аптекарском и Каменном островах выпал град размером с перепелиное яйцо!
Бравый артиллерист Семён Пантелеймонович рассеянно брёл по берегу Лебяжьей канавки и не подозревал, что его пропавшее ядрышко находится совсем рядом.
— Ядро долететь досюдова не могло. Ежели оно на Царицыном лугу оказалось, то есть на Марсовом поле, — то это разве что само прикатилось. Да как ему прикатиться-то так? Ох, и беспокойная работа!.. — ворчал старик, пробираясь сквозь вечерние сумерки.
И тут он заметил что-то странное. На фонарном столбе, обвив его кольцами и подняв голову с открытой пастью, устроился огромный чёрный змей. Он всматривался в глубину Летнего сада, силясь разглядеть, что там происходит.
— Ба-а-тюшки! Змеюка по городу ползает! Во, дожили! Аж на столб взобрался! — ахнул Семён Пантелеймонович. — Ну, ядро я пока не нашёл, так хоть питона этого непонятного изловлю. Наверняка сбежал из серпентария!
И бесстрашный артиллерист стал подкрадываться к столбу, на котором сидел Баламут. Подобравшись ближе, он крепко ухватил змея за хвост.
— Попался!
Баламут даже крякнул от неожиданности.
— Ш-ш-што такое! — страшно зашипел змей и попытался вырваться, но отважный Пантелеймоныч крепко держал его за хвост. Баламут, не переставая шипеть, начал преображаться. Из его спины выросли короткие перепончатые крылья, а из ноздрей стало выбиваться пламя. Под брюхом оказались огромные когтистые лапы. Змей что есть силы пихнул артиллериста — так, что тот отпустил хвост и повалился на землю. Баламут вскарабкался на вершину столба, часто замахал крылышками и прыгнул. Но, не пролетев и нескольких метров, тяжело плюхнулся прямо в Лебяжью канавку и исчез в её темных водах.
— Ах, паразит! Убёг! — в сердцах воскликнул артиллерист. — Видали мы и не таких ящеров. Ух, попадись ты мне!
Питон питоном, а о деле Пантелеймоныч не забывал. Отдышавшись, он продолжил поиски своей пропажи.
