Страница 12 из 19
Говорящий сверток (повесть Джеральда Даррелла)
— Все это прекрасно, моя милочка, — сказал он, — но рута растет только на Оборотневом острове, а он очень далеко отсюда, и к тому же это один из самых неприятных и небезопасных уголков Мифландии. Нет никакого смысла пускаться в такое долгое и рискованное путешествие, не удостоверившись сперва, согласятся ли горностаи есть руту. Тут говорится, что она горькая, горностаям это наверняка не понравится. Я, правда, мог бы ее подсластить.
— Значит, прежде всего надо вступить в переговоры с горностаями, — вмешался Саймон. — Если объяснить им, какую опасность представляют собой василиски, уверен, что они не откажутся.
— Очень в этом сомневаюсь, — мрачно пробурчал Попугай.
— Я тоже, — поддержал его волшебник. — Но попытаться стоит.
— А далеко они Живут? — поинтересовалась Пенелопа.
— Нет, не слишком, — ответил Попугай, — милях в пяти, на очень привлекательном холме в Бутылочном лесу. Они именуют себя герцогством Горностайским, дурачье.
— Я предлагаю следующее, — сказала Пенелопа. — Сейчас мы все ложимся спать, а утром идем навестить главного горностая или как там его называют.
— Герцог Рокфор! — насмешливо фыркнул Попугай. — Глупое создание.
— Ну, значит, герцога Рокфора, — продолжала Пенелопа. — Я уверена, что нам удастся убедить его.
За неимением лучшего плана все в довольно унылом настроении отправились спать.
— Да, — поддержал его Саймон, — чтобы заставить драться этогочасового, понадобится пропасть руты.
Они обогнули еще одну груду камней… и застыли в изумлении при виде открывшейся им картины. Большой участок леса был расчищен, и там разбит французский парк с аккуратно подстриженными живыми изгородями, безупречно ровными гравиевыми дорожками, чисто прополотыми клумбами в ярких цветах, с фонтанами и декоративными прудами.
Посредине парка стоял очаровательный деревянно-кирпичный дом елизаветинского времени с белоснежными стенами, обшитыми агатово-черными планками, и черепичной крышей, на которой торчали изогнутые трубы темно-кирпичного цвета. Многочисленные окна блестели и сверкали на солнце.
Если бы дети набрели на такой дом в английском пригороде, то и тогда они обратили бы внимание на столь красивое старинное строение. Здесь же, среди причудливого ландшафта Мифландии, он производил ошеломляющее впечатление. И самое удивительное было то, что все вокруг было миниатюрным: изгороди не выше пятнадцати сантиметров, фонтаны величиной с таз, а сам дом выглядел кукольным.
— Xa, — довольно хихикнул Попугай. — Удивлены? Что ж, домик в своем роде недурен. Дворец горностаев, резиденция Рокфора, правителя герцогства Горностайского.
— Почему его зовут Рокфор? — полюбопытствовал Саймон.
— Его отец страшно любил сыр, — объяснил Попугай. — Вообще-то он хотел назвать сына Камамбер, да жена воспротивилась. Большие любители поесть эти горностаи. Единорогов мы, пожалуй, оставим здесь. Не дай Бог вытопчут своими копытищами сад…
Ребята спешились и, осторожно ступая, пошли по дорожкам прекрасного ухоженного сада.
— Шикарно, мисс, ничего не скажешь, — с благоговением произнес Этельред, на которого явно подействовало окружающее великолепие. — Я бы и сам не отказался от такого домишки.
— Здесь прелестно, — согласилась Пенелопа. Попугай решительно подошел к входной двери, взялся клювом за дверной молоток и громко постучал.
— Уходите! — пронзительно заверещал голос из-за двери. — Уходите! Дома нет ни души, вот вам! И все драгоценности переправлены в горы. И дом стерегут пятьдесят кровожадных горностаев, вооруженных до зубов! И вообще тут никого нет! Уйдите!
— Рокфор, не будь нюней! — закричал Попугай. — Это я, Попугай. Мне надо с тобой поговорить.
— Попугай? — повторил голос. — Попугай? Ты уверен?
— Естественно, уверен, — раздраженно огрызнулся Попугай.
— А откуда мне знать, что ты действительно Попугай?
— Зачем бы я стал называть себя Попугаем, если бы я был кем-то другим?
— Ты абсолютно прав, — согласился голос. — Мне это как-то не пришло в голову.
— Так открывай двери, — скомандовал Попугай. Послышалось звяканье многочисленных ключей, бренчание щеколд, грохот отодвигаемых засовов… Наконец дверь отворилась, и появился герцог Рокфор, правитель герцогства Горностайского. На нем был алый бархатный камзол, штаны до колен, алая шляпа с изогнутым пером и пышное кружевное жабо и манжеты. Следом за ним показалась герцогиня в очаровательном бледно-палевом платье с кринолином и в бриллиантовой тиаре, сидящей между маленьких изящных ушек.
Рокфор обнял Попугая со всеми видимыми изъявлениями искренней радости.
— Мой дорогой! — воскликнул он. — Мой драгоценный! Как чудесно видеть тебя живым и невредимым. До нас дошли УСТРАШАЮЩИЕ слухи, будто василиски сожгли вас всех, и украли Великие Книги, и превратили Ха-Ха в маленькое незаметное облачко. Мы были просто В ЯРОСТИ, мой дорогой, не так ли, Уинифред?
— Да, — подтвердила герцогиня. — Я НИКОГДА не видела его в такой ярости.
— Нет, меня просто душила злоба, уверяю тебя. Меня сотрясал необузданный гнев, не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила Уинифред, — необузданный.
— «Я пойду с моими верными соратниками и поставлю на место этих диких василисков», — заявил я, стуча кулаком по столу, с пеной на губах, не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила герцогиня, — с пеной на губах.
— «Я задам им такую трепку, что они НИКОГДА ее не забудут, — сказал я, — НАСТОЯЩУЮ ВЗБУЧКУ», не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила Уинифред, — настоящую взбучку.
— «Все василиски покроются с ног до головы синяками, — поклялся я, — если даже мне придется делать это голыми лапками», не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила Уинифред, — голыми лапками.
— Ну что ж, я рад, что ты так настроен, — сказал Попугай. — Мы как раз за этим и пришли — пригласить тебя сражаться с василисками.
Рокфор мгновенно согнулся пополам и схватился за поясницу.
— Друг мой, — прокряхтел он, — я же говорю тебе, что давно был бы там, избивая василисков до полусмерти, дружище, ДО ПОЛУСМЕРТИ, если бы у меня не случился опять приступ радикулита, не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила герцогиня, — приступ радикулита.
— Я и не знал, что ты страдаешь радикулитом, — заметил Попугай.
— Я мученик, дружище, — подхватил Рокфор, — настоящий МУЧЕНИК. Когда у меня начинается радикулит, я не в состоянии шевельнуться, адская боль, дорогой мой, просто АДСКАЯ. Но я веду себя необычайно мужественно, не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила Уинифред, — необычайно мужественно.
— Говорят, от радикулита помогает, если гладить поясницу утюгом, — посоветовала Пенелопа.
— Ох, они разговаривают! — Рокфор в испуге отскочил назад. — Что это за существа, Попугай?
— Дети, — ответил тот.
— А они кусаются? — слабым голосом спросил Рокфор. — Если кусаются, не спускай их с поводка. Неизвестно, чем можно заразиться, если тебя кто-нибудь такой укусит.
— Не говори глупостей, — одернул его Попугай. — Они хотят нам помочь. Но без вашей помощи нам василисков не одолеть.
— Мой дорогой, с вами будут мои лучшие пожелания, — проговорил герцог. — Если бы не злосчастный радикулит, я бы уже шагал во главе моего храброго войска, не так ли, Уинни?
— Да, Рокфор, — подтвердила герцогиня, — храброго войска.
— Хорошо, хватит этой чепухи про радикулит, — проговорил Попугай. — Мне нужно знать: что тебе известно про руту?
— Про руту? — повторил Рокфор. — Рута? Что это такое?
— Это растение. Предполагается, что оно оказывает на вас, горностаев, благотворное действие, — объяснил Попугай. — Вселяет в вас некоторую твердость.
— Хи-хи-хи, — залился смехом Рокфор, доставая из кармана платок и обмахиваясь им. — Какая ты потешная птица, Попугай. У тебя такой игривый ум! Хи-хи-хи! Надо же: растение, вселяющее твердость.
— Я тебе покажу «потешную птицу»! — Попугай окончательно вышел из себя. — Ах ты трусливый, безмозглый нытик! Выслушай ты наконец меня! Рута — это растение. Если накормить вас, горностаев, рутой, вы делаетесь храбрыми и готовы напасть на василисков. Так гласит Книга Заклинаний. А сейчас я хочу знать: есть ли упоминания об этом в вашей бессмысленной «Истории герцогства Горностайского»?
— Как забавно, — проговорил Рокфор. — Как забавно. Рута делает нас храбрыми? То есть, как вы понимаете, не то чтобы мы в этом нуждались. Нет, разумеется, нет. Мы, горностаи, храбры, как львы. То есть мы обычно миролюбивы, но если нас разозлить… тогда берегись!
— Вся задача в том, как бы вас разозлить, — заметил Попугай. — Послушай, Рокфор, перестань молоть чепуху, будь добр. Давай пойдем и заглянем в вашу «Историю». Ведь она у тебя есть в библиотеке, верно?
— Да, да, конечно, — ответил Рокфор. — Но мне надо кое-что тебе сказать…
— В чем дело?
Рокфор наклонился и зашептал на ухо Попугаю:
— Невозможно пригласить их в дом… эти существа… чересчур велики… сломают мебель… испугают милую Уинни.
— Хорошо, хорошо, — успокоил его Попугай. — Пускай дети обойдут дом с той стороны и лягут на лужайке, тогда они смогут заглядывать в библиотеку через окна.
— Только пусть они ложатся на траву осторожно, — попросил Рокфор. — Это моя крокетная лужайка.
Попугай последовал за хозяевами в дом, а дети обошли его вокруг и улеглись на крокетной лужайке. В раскрытые окна им была видна библиотека, дубовые панели, полки, уставленные книгами от пола до потолка. Вскоре показались Рокфор и Попугай.
— Так, «История» стоит вон там, — показал Рокфор, — на десятой, одиннадцатой и двенадцатой полках. У нас, у горностаев, большая история, не то что у некоторых. Кое у кого, честно говоря, история такая короткая, как будто их и вовсе на свете не было.
— Займемся делом, — напомнил Попугай. — Индекс имеется?
— Да. — Рокфор вытащил пухлый коричневый том. — Вот он.
Он достал из кармана лорнет и приставил к глазам, затем раскрыл книгу и принялся листать страницы, бормоча:
— Сейчас посмотрим. Рута, рута, рута…
— Ты смотришь на букву «у», — остановил его Попугай. — А надо на «р».
— Ах, разумеется, какой я рассеянный. — У Рокфора даже нос порозовел от смущения. — Просто не понимаю, почему я решил, что оно начинается на «у».
— Вот! — торжествующе произнес Попугай. — «Рута, применение, для преодоления василисков, том девяносто пять, страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре».
— Клянусь Юпитером, кто бы подумал, что про нее тут есть? — проговорил Рокфор. — Как увлекательно. Мое сердце так и трепещет, смею вас уверить. Том девяносто пять, говоришь? Так, это двенадцатая полка, давайте я поставлю лесенку.
Он приставил лесенку, взобрался на нее, извлек большой толстый том и осторожно спустился вниз. Потом протянул книгу Попугаю, тот положил ее на стол и раскрыл.
— Та-ак, поглядим, что тут написано, — пробормотал Попугай. — Страница восемь, параграф четыреста двадцать четыре, так, слушайте: «В ту пору было обнаружено полынным горностаем, придворным аптекарем, что растение рута, принятое в достаточных дозах, делало и без того стойких и отважных горностаев в пятьдесят раз храбрее. Принятая перед боем настойка из этого растения обеспечивала горностаям победу, так как рута, по всей видимости, делала укус горностая смертельным для василиска. Однако василиски, одержимые жаждой мести, сожгли поля, засеянные рутой, и с тех пор этого ценного растения нет в помине. С тех пор василиски взяли себе девиз „Проклянем тот час“, имея в виду час, когда рута вдруг вырастет в Мифландии снова».
— Ну, парик и букли мои, — выдохнул Рокфор. — Кто бы подумал? — Он опустился в кресло и принялся обмахиваться платком. — Вообразите меня в пятьдесят раз храбрее, чем я есть! Ведь против меня не устоит никто! Я тогда возьму и… и… укушу за ногу главного василиска. Какая жалость, что этого прекрасного, чудесного растения больше не существует. Забочусь я, как вы понимаете, не о себе, я и без того храбр. Я думал о моем войске. Мои солдаты, конечно, по-своему храбрецы… но требуется немножко чего-то такого, что бы их воодушевило. Так, совсем немножко.
— Если часовой, которого мы встретили, образец храбрости твоих солдат, то немножко руты им, пожалуй, не повредит, — съязвил Попугай.
— Часовой? — переспросил Рокфор. — Ах, ты имеешь в виду Уилфреда? Да, бедный мальчик, комок нервов, сплошной комок нервов… С того дня, как он нашел у себя в супе муху, он сам не свой.
— Дело в том, — сказал Попугай, — что мы знаем, где растет рута.
— Да что ты?! — вне себя закричал Рокфор. — О благородный Попугай!
— Скажи: если мы добудем руты, согласишься ты и твои подданные выпить ее и помочь нам разбить василисков? — спросил Попугай.
— А ты вполне уверен, что это средство окажет должное действие? — тревожно спросил Рокфор. — Я о тебе беспокоюсь, дражайший Попугай, я бы не хотел что-то пообещать и не сдержать обещания.
— Я уверен, что оно подействует, — успокоил его Попугай. — В конце концов, так написано в вашей собственной «Истории герцогства Горностайского».
— Ну да, конечно, в истории… — с сомнением проговорил Рокфор. — Понимаешь, к сожалению, некоторые из этих древних историков… они очаровательны, спору нет, но они не очень умеют отличать факт от фантазии. Я бы С НАСЛАЖДЕНИЕМ помог тебе, дорогой Попугай, ты, я знаю, не усомнишься в моем честном и благородном слове. В благоприятном случае НИЧТО не доставило бы мне большего…
— Слушай, — прервал его Попугай. — Это наш единственный шанс одолеть василисков. Если мы добудем руты, ты попробуешь ее?
— Ну хорошо, хорошо, — сдался Рокфор и поспешно добавил: — Не сам, конечно, мне не позволит радикулит; мы испытаем ее на младшем садовнике.
— Слава тебе, Господи, — проговорил Попугай. — Наконец я слышу разумную речь.
— Когда вы ее доставите? — поинтересовался Рокфор. — Должен сознаться, я С НЕТЕРПЕНИЕМ жду этого эксперимента. Вообразите только, как ПОТРЯСАЮЩЕ будет, если она подействует! Все горностаи станут в пятьдесят раз храбрее! Уф, у меня прямо начинается зуд, как подумаю об этом.
— Ну-ну, не перевозбуждайся, — посоветовал Попугай. — Сперва еще надо ее раздобыть.
— Вот тут я могу оказать тебе НЕОЦЕНИМУЮ помощь, милейший Попугай, — оживился Рокфор. — Можно, я пойду с вами и помогу собирать траву? Вы, скажем, будете срезать ее, а я класть в корзинки? Или делать еще какую-нибудь такую же работу?
— Мы с удовольствием тебя возьмем, — отозвался Попугай. — Просто С НАСЛАЖДЕНИЕМ. Нам непременно понадобится помощь, принимая в расчет то, где рута растет.
— А где она растет, дружище? — насторожился Рокфор.
— На поляне в гуще Мандрагорового леса на Оборотневом острове, — зловеще произнес Попугай.
— Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! — завопил Рокфор, вдруг сгибаясь пополам и опять хватаясь за поясницу. — Ох, какая боль! Какие муки, ой-ой-ой! — Не переставая верещать, он, шатаясь, поплелся к дивану и улегся на него, положив на лоб кружевной платок. — Ох-ох-ох, — простонал он. — Ох, дорогой мой Попугай, какая боль, какие муки. Перед тобой больной страдалец, которому, вероятно, недолго осталось жить на этом свете. Ой-ой-ой, и ведь, как назло, мне стало хуже, как раз когда я мог быть тебе полезен. Я не знаю, куда деваться от стыда. О какая боль! О какое унижение! Ах, какие муки!
— Ах, да успокойся ты, — остановил его Попугай. — Я пошутил, мы и не ждали, что ты пойдешь с нами.
— Нет? — Рокфор спустил ноги на пол, забыв снять со лба платок. — Так ты просто шутил? Тогда это шутка дурного тона, мой любезный Попугай, позволь тебе сказать. Смеяться над чужим радикулитом, особенно во время острого приступа, жестоко и грубо.
— Ну ничего, я думаю, ты останешься жив, — весело проговорил Попугай. — А теперь, раз ты болен и чаем нас не угощаешь, мы откланиваемся.
— Дружище, — прошептал Рокфор. — В обычных обстоятельствах я с превеликим удовольствием угостил бы тебя чаем, но с тобой эти громоздкие… громоздкие… существа. Если их пригласить к чаю, нам самим негде будет поместиться. Не пойму, зачем ты таскаешь их за собой. Как ты их назвал?
— Дети. Знаешь, человеческие малыши.
— Ты хочешь сказать, что они еще вырастут? — перепугался Рокфор. — Меня просто бросает в дрожь при мысли об этом. Не представляю: кто их захочет держать в доме? Разве кто-то имеющий ОЧЕНЬ большое жилище.
Попугай поблагодарил его за помощь и присоединился к ожидавшим его детям и Этельреду. Они опять заняли свои места на единорогах.
— Итак, — проговорил Попугай, когда они тронулись дальше, — дела как будто подвигаются. Мы заручились помощью единорогов, это уже кое-что, а если рута подействует, на нашей стороне окажутся горностаи, и это тоже немало. Сейчас я предлагаю заехать по дороге к грифонам. Их около пятидесяти. Мирная, трудолюбивая колония. Если они нас поддержат, это будет большая удача.
— А какого они вида? — спросил Питер.
— Ну, на мой вкус, довольно приятного, — сказал Попугай. — Тело льва и орлиные голова и крылья. У теперешних грифонов крылья выполняют чисто декоративную роль, летать они не могут. Когда-то грифоны были лиловые, но наши имеют рыжеватый оттенок. Повторяю, они спокойные прилежные животные, их главное занятие — добыча и накопление золота. Золото для них необходимо, они делают из него гнезда. Да, без золота грифоны давно бы вымерли.
— И больше они ничем не занимаются? — спросил Саймон.
— В сущности нет. Малые они солидные, порядочные, но совершенно лишены чувства юмора. Надо сказать, когда Ха-Ха основывал Мифландию, грифонов уже почти нигде не было и нам с трудом удалось разыскать три пары в Швейцарских Альпах. Они прибыли сюда и основали здешнюю колонию. Они разрабатывают единственный в Мифландии золотой рудник и делают это чрезвычайно умело.
Пока они беседовали, единороги пробежали через узкое ущелье, поросшее смешанным лесом из бутылочных и пробочных деревьев, и путешественники очутились в небольшой, но просторной долине. По левую сторону ее в откосе скалы виднелось множество уходивших вглубь туннелей. Судя по тому, что туда беспрерывно вбегали пустые вагонетки и появлялись снова нагруженные большими поблескивающими кусками руды, это были шахты. Вагонетки доезжали до центра долины, где над жаркими кострами булькали и переливались через край семь гигантских котлов.
