Страница 13 из 19
Говорящий сверток (повесть Джеральда Даррелла)
Как только подкатывали полные вагонетки, три грифона лопатами скидывали куски золотой руды в котлы, где они мгновенно расплавлялись. По другую сторону котлов другие три грифона черпали жидкое золото черпаками, похожими на суповые ложки с длинными ручками, и выливали его в формы, имевшие вид кирпичей. Когда золото остывало и твердело, еще три грифона выворачивали бруски золота из форм, грузили на вагонетки и отвозили их в гигантскую пещеру, находившуюся по правую сторону долины.
Вход в золотой склад охраняли целых двенадцать грифонов, лежавших по сторонам неподвижно, как изваяния, и следивших за всем вокруг горящими золотыми глазами.
Едва один часовой завидел кавалькаду единорогов, он приподнялся, опершись на передние лапы, расправил крылья и трижды протрубил в тоненькую золотую трубу. Все грифоны немедленно бросили работу и столпились вокруг прибывших, а из шахт показалось еще много грифонов, покрытых искрящейся золотой пылью. Вскоре детей окружило около пятидесяти грифонов. Дети склонны были согласиться с Попугаем насчет того, что у них приятная внешность. Величиной с очень крупную собаку, с телом и желтовато-коричневой шкурой льва, с большой орлиной головой, они, несмотря на свой свирепый вид и крепкие изогнутые клювы, вызывали симпатию добрым выражением больших умных глаз. Время от времени они поднимали кверху крылья и хлопали ими, как делают хищные птицы.
— Доброе утро, доброе утро, золотоискатели, — обратился к ним Попугай. — Я привез вам привет от Ха-Ха.
Грифоны ответили «Утро доброе» рыкающими низкими львиными голосами. После чего вытолкнули вперед оратора.
— Герр Попугай, мы рады вас видеть очень, — начал он густым басом.
— Так, так, — хором подтвердили грифоны, кивая головами.
— Мы слыхал, что василиски вас и Ха-Ха убил, и мы очень-очень горевал, — продолжал оратор.
— Мы оба в полном порядке, — отозвался Попугай. — Но дело в том, что василиски совсем вышли из повиновения.
— Это есть очень прискорбно, — проговорил грифон. — Василиски должны послушаться.
— Они украли Великие Книги, — рассказывал дальше Попугай, — и держат их в своем замке. Мы — я и эти вот дети — намерены отнять их у василисков.
— Друзья герра Попугая — друзья грифонов. — Представитель грифонов наклонил голову.
— Василисков пора проучить, — продолжал Попугай. — Нельзя допустить, чтобы они заправляли страной. Они уже кладут по яйцу в день. Кто знает, чем это кончится! Скоро они, чего доброго, запретят использовать золото как строительный материал.
— Что? — зарычали грифоны. — Мы этого не допускать стать.
— Таково положение дел, — заключил Попугай. — Ему мы и пытаемся положить конец. На нашей стороне единороги и горностаи, и мы хотим знать, можем ли мы рассчитывать на вашу помощь.
Грифоны посовещались своими низкими рыкающими голосами, помахали крыльями, постучали клювами, и наконец представитель грифонов заговорил:
— Мы согласны есть. Мы присоединяйся к вам. Мы считайт, что под управлением василисков Мифландии будет плохо стать. Мы ожидайт ваши распоряжения.
— Благодарим, — отозвался Попугай, — мы известим вас, когда настанет время.
— Всегда есть к вашим услугам, — ответил грифон, кланяясь.
Удаляясь, дети слышали «стук-стук-стук» молотков глубоко под землей и бульканье и бормотание золота, кипящего в огромных котлах.
— Здорово, — восторженно сказал Питер, когда они выезжали из долины. — Грифоны мне нравятся. На них можно положиться в трудную минуту.
— Тугодумы, но надежные, — заметил Попугай.
— Смотрите-ка, у нас набирается целая армия, — заметил Саймон. — С единорогами, грифонами и горностаями у нас почти тысяча солдат.
— И они нам очень пригодятся, — сказал Попугай. — Эти василиски так просто не сдадутся. Их замок фактически неуязвим.
— Это что значит? — вмешался Этельред, который подпрыгивал на спине единорога позади Пенелопы.
— Это значит, что в него трудно проникнуть, — объяснила Пенелопа.
— Хо, так уж и трудно? — заметил Этельред. — А как насчет трубы, которую я вам показал, забыли?
— Боюсь, они уже обнаружили ее и заделали, — сказал Попугай.
— Ладно, тогда я вот что скажу, — продолжал Этельред. — Не такой уж я никчемный, как некоторые думают. Я в ихнем замке все уголки облазил, еще когда головастиком был. Чего я про замок не знаю, значит, того и знать не стоит. И я говорю: вовсе он не такой уж неу… неу… как вы думаете.
— Поглядим, — проговорил Попугай, — когда мы будем планировать заключительный бой, твои знания нам пригодятся как нельзя больше.
Они проезжали густую пробочную чащу, когда единороги, до тех пор бежавшие с безмятежным видом, вдруг остановились, отпрянули назад и закружили на месте.
— Эге-ге, — сказал Попугай. — Что такое?
И тут единороги, которые везли Саймона и Питера (на плече которого сейчас сидел Попугай), ринулись в лес. Единорог Пенелопы встал на дыбы, сбросил Пенелопу и Этельреда и тоже ускакал. Пенелопа слетела в кусты, от удара об землю у нее чуть дух не вышибло. А Этельред, сжимавший в лапах ее аптечку, брякнулся головой вниз и, оглушенный, остался лежать посредине дорожки.
Только Пенелопа хотела встать и посмотреть, не расшибся ли он, как кровь у нее застыла в жилах: из-за поворота тропы вдруг показались три василиска. Чешуя их гремела, бледные глаза горели. Пенелопа забилась поглубже в кусты и замерла. Как она надеялась, что василиски не заметят Этельреда! Но он лежал на самой середине тропинки и как раз приподнялся и сел, потирая макушку и кряхтя, когда василиски подошли к нему.
— Хр-р! — рявкнул шедший впереди василиск противным кулдыкающим голосом. — Что тут у нас такое?
— Я перуанский зеленщик, путешествую тут по вашим местам, набираю груз лунной моркови, — не задумываясь, выпалил Этельред с большим апломбом.
— Что-то ты непохож на перуанского зеленщика, — вглядываясь в него, сказал первый василиск. Струйки дыма и огня вырвались у него из ноздрей. — Ты больше смахиваешь на жабу.
— Ладно, я выдам вам тайну, — заявил Этельред, с улыбкой взирая на них снизу вверх. — Только сперва не отодвинете ли в сторонку ваш клюв? Шляпу бы не опалило.
— Ну, говори, — василиск отступил в сторону, — в чем тайна?
— Значит, так, — начал Этельред. — Я жаба, это верно. А переодет я перуанским зеленщиком потому, что я ин-ког-ни-то.
— Кто? — рявкнул василиск.
— Переодетый, — объяснил Этельред.
— Зачем? — осведомился василиск.
— Я выполняю важное поручение, вот зачем. Я несу очень ценный подарок от старшего грифона главному василиску.
— Что за подарок?
— Полный набор для мастера шпионажа, — ответил Этельред, похлопывая по аптечке. — Тут у меня оборудование, которое в один миг превратит вас в австралийского овцевода в отпуске, а то и в литовского посла, который едет в Того.
— Не верю я тебе, жаба! — гаркнул василиск. — Показывай, что у тебя в сумке.
Пенелопа затаила дыхание. Она-то знала, что в сумке лежат всего лишь мелкие медицинские принадлежности.
— Слушайте, да не могу я, — запротестовал Этельред. — Мне воспитание не позволяет смотреть чужие подарки.
— Не покажешь — я тебя арестую, — объявил василиск.
— Слушайте, — прохныкал Этельред, оттягивая время, — какое вы имеете право меня арестовывать? Что я такого сделал?
— Мы управляем страной. Так что имеем полное право тебя арестовать. Перед казнью узнаешь, в чем тебя обвиняют. Открывай сумку!
— Ах так, ладно, — недовольно пробурчал Этельред.
Открыв сумку, он вывалил содержимое на землю, и три василиска с любопытством нагнулись, рассматривая рассыпавшиеся предметы своими бледными глазами.
— Это что? — Один из василисков показал на пакет ваты.
— Фальшивые волосы, — мгновенно нашелся Этельред. — Нахлобучь их на голову — и готово: ты уже девяностолетний старик.
— А это? — второй василиск ткнул в бинты.
— Бинты, — быстро ответил Этельред. — Обвяжи себя ими и вмиг ты — раненый с войны. Забинтуй себе голову, и родная мамочка тебя не узнает.
— А это что? — Третий василиск показал на пузырек с йодом.
— Индусский грим, — небрежно отмахнулся Этельред. — Плеснул на рожу, пару бинтов на голову, воткнул парочку рубинов — и вот ты вылитый магараджа, так что слон не отличит.
— А это? — Первый василиск кивнул на маленький флакончик.
Пенелопа знала, что во флакончике налита лавандовая вода. Она взяла ее с собой, потому что лавандовая вода была холодящей и успокаивающей и помогала от головной боли или солнечного удара.
— А невидимые чернила, — выпалил Этельред.
— Чего же их видно? — не поверил василиск.
— Так не чернила невидимые, — объяснил Этельред, — а то, что ими написано.
— Не верю я тебе, — сказал василиск. — Ну-ка, открой пузырек и напиши чего-нибудь этакое, невидимое.
— Недоверчивая вы публика, — проворчал Этельред, — что ты там увидишь, раз чернила невидимые? — Тем не менее он взял пузырек и откупорил его.
В ту же минуту случилась удивительнейшая вещь. Все три василиска попятились, из глаз у них потекли слезы, и они принялись чихать. При этом из ноздрей у них вырывались потоки пламени и дыма, и Этельреду, в одной лапе сжимавшему флакончик с лавандовой водой, а другой придерживавшему цилиндр, приходилось с большим проворством отпрыгивать то туда, то сюда, чтобы увернуться от огня.
«Почему это они ведут себя в точности, как василиск, который гнался за Септимусом? — подумала Пенелопа. — Наверное, у меня тогда на платье попала лавандовая вода».
Василиски тем временем сопели, задыхались, глаза их слезились, они вычихивали струи пламени и наконец не выдержали: кашляя и разбрызгивая слезы и огонь, они повернули и бросились бежать в пробочный лес.
— Ух ты черт, — произнес Этельред, озадаченно глядя им вслед. — С чего это они?
— Этельред, — сказала Пенелопа, выходя из тлевших кое-где кустов, — мне в жизни не приходилось видеть, чтобы себя вели так храбро, как ты.
— Чего тут, пустое, мисс. — Этельред густо покраснел.
— Ты не только вел себя храбро, но и сделал открытие: ты открыл, чего не переносят василиски, и это нам очень поможет в сражении.
— Вы про лавандовую воду, мисс? Да, она им, видно, здорово пришлась не по нутру.
— Я еще не совсем понимаю, как ее применить, — призналась Пенелопа, — но я уверена, что кто-нибудь из наших сообразит.
В эту минуту показались Питер и Саймон, скакавшие обратно через лес на своих единорогах, их нагонял единорог Пенелопы.
— Ты цела, Пенни? — крикнул Саймон.
— Вполне!
— Это все глупые единороги виноваты, — закричал Питер. — Они, видишь ли, почуяли запах василисков… — Голос его замер: он заметил тлеющие кусты и обугленные деревья. — Значит, единороги не ошиблись, — сказал он, — василиски тут побывали.
— Да, и если бы не мужество и находчивость Этельреда, не знаю, чем бы все это кончилось, — объявила Пенелопа, взбираясь на единорога.
— Эй, полегче, мисс, — остановил ее Этельред, усаживаясь на свое место у нее за спиной. — Вы меня вконец захвалили, прямо неудобно.
— Этельред сделал важнейшее открытие, — продолжала Пенелопа. — Но тут оставаться нельзя, — того и гляди, опять появятся василиски. Вот вернемся в Кристальные пещеры, я вам все расскажу.
— Тогда поехали, — скомандовал Попугай, — полный вперед.
И они быстрым галопом устремились к Кристальным пещерам.
Глава шестая
ПОЮЩЕЕ МОРЕ
Волшебник пришел в неописуемое волнение, когда услышал, что горностаи, возможно, присоединятся к ним, что грифоны наверняка присоединятся и что Этельред открыл средство, вызывающее у василисков приступ сильнейшего чихания.
— Лавандовая вода? — повторил он. — Как интересно, у них, видимо, начинается что-то вроде сенной лихорадки, аллергического насморка. Я попробую изготовить заменитель.
— А разве у вас здесь не выращивают лаванду? — спросила Пенелопа.
— Она растет на одном из островов, — ответил волшебник, — но без Травника мне, боюсь, не вспомнить на каком.
— Один раз во время отпуска у меня от какого-то растения тоже началась ужасная сенная лихорадка, — вмешалась Табита. — Дайте мне понюхать флакон, я скажу, оно или нет.
Когда ей дали понюхать лавандовой воды, та оказала на Табиту то же действие, что и на василисков. Расчихавшаяся Табита прожгла два дивана, подожгла четырнадцать подушек и стол, пока ей на голову не вылили ведро воды.
— Это оно, то самое растение, — задыхаясь, проговорила она. — Ах, Боже мой, я не чихала так с того дня, как по ошибке попудрилась перцем.
— Каким это образом? — изумилась Пенелопа.
— Понимаешь, я пудрилась в темноте, — объяснила Табита, вытирая катившиеся по лицу слезы.
— В темноте? — переспросила Пенелопа. — Почему?
— Очень просто: я собиралась на ночной бал, луны не было, вот я и пудрилась в темноте.
— Так где, ты говоришь, росло это растение? — спросил волшебник.
— На Острове Золотого Гуся, — ответила Табита. — Мы, драконы, проводили там каникулы, у нас был разбит лагерь под открытым небом. И мы все схватили насморк. Представляете, как это испортило нам отдых?
Будучи свидетелями ущерба, нанесенного одним лишь драконом, понюхавшим лаванды, дети воочию представили себе, какой беспорядок произошел, когда пятьдесят драконов-туристов заболели враз лавандовой лихорадкой.
— Прекрасно, вот это поистине полезное сведение, — сказал Ха-Ха довольным тоном. — Остров Золотого Гуся лежит на одной прямой с Оборотневым островом, и вы сможете набрать лаванды на обратном пути. Я сделаю из нее экстракт, и он будет всегда у нас под рукой.
— Хорошо бы теперь продумать путешествие, — напомнил Саймон. — У вас есть карта, Ха-Ха?
— Да, и превосходная. — Волшебник достал большую карту, изображавшую всю Мифландию, с морем и островами. — Так, мы находимся здесь… — Он поправил очки. — А замок василисков — вон там. Вам надо спуститься на берег и держать курс на юго-запад, мимо Лунных тополей, мимо Агатового архипелага, и тогда слева у вас окажется Остров Золотого Гуся, а к северо-востоку — Оборотневый остров.
— Сколько, по-вашему, займет путешествие? — спросил Питер.
— Несколько часов, не больше.
— А у вас, случайно, нет подвесного мотора? — с надеждой спросил Саймон.
— Нет, но я могу сделать парус из лунного желе и дать вам попутный ветер в помощь, годится?
— Еще бы, — сказал Питер. — Знаете, это, кажется, будет почти такое же увлекательное приключение, как и нападение на замок василисков.
— Смотри не сглазь, — предостерег Попугай. — Оборотни — типы весьма опасные.
— Вы не поедете! — вдруг взвизгнула Дульчибелла. — Вы не поедете к оборотням! Я вас не пущу! Я буду дуться! Я подам в отставку! Я впаду в спячку! Я буду визжать, я буду кричать! Я ни за что, ни за что, никогда, никогда не буду с вами разговаривать, вот вам!
Тут она расплакалась и задернула все занавески в своей клетке. Пенелопа подошла поближе, чтобы поговорить с ней.
