Страница 6 из 18
Все согласились, что идея Курро замечательная, неясно было только, кто из четырёх друзей будет выполнять эту работу.
— Я считаю, — начал Пепито, — что Курро. Идея его, и…
— Очень надо. Достаточно, что идея моя. — Курро не дал ему закончить.
— Тогда пусть Кике.
— Да? Как же! Чтобы все смеялись надо мной? Нет уж, на меня и не рассчитывайте… — ни за что не соглашался Кике.
— Тогда ты, — обратился Пепито к Китайцу в надежде, что тот окажется посговорчивей.
— Слушай… Проси что хочешь… Но пройтись по улице с такими уродами… Нет, ни за что!
Оставался теперь лишь Пепито. Настал такой момент, когда отступить мог только трус.
— Хорошо. Я согласен, — со вздохом сказал он, смирившись со своей участью.
* * *
Дом старушки был одним из немногих старинных домов квартала: небольшой особнячок, который строился в деревне, а потом оказался в городе.
По всему видно было, что их владельцы — люди зажиточные или по крайней мере когда-то были такими. В вестибюле, куда вошёл Пепито, у стены стоял позолоченный столик, над ним висело большое зеркало, а рядом с зеркалом жардиньерка с цветком, то ли настоящим, то ли из пластика, и портрет какого-то господина с длинными усами.
Мальчик очень хотел понравиться донье Виртудес, и поэтому он смочил и пригладил волосы, подтянул носки и почистил ногти.
Сеньора, удивлённая его приходом, спросила с улыбкой:
— Что тебе нужно, сынок?
— Я пришёл, что… что…
Он стал заикаться, как Курро, когда тот начинал волноваться.
Сеньора решила помочь ему:
— Чтобы что?
— Чтобы поговорить об одном деле.
— Да? Ну тогда проходи… Пойдём в комнату, а то тут сильный сквозняк.
Пепито не почувствовал никакого сквозняка, но подумал, что донья Виртудес, должно быть, такая же мерзлячка, как и её чихуа-хуа. Она ввела его в большую комнату, всю уставленную вазами для цветов и статуэтками. На стенах висели портреты одного и того же усатого господина. На столе, покрытом старинной вышитой скатертью, стояло блюдо с печеньем и кувшин с какао.
— Я как раз собиралась завтракать. Ты любишь какао?
Ответ на такой вопрос мог быть только один — «да», но, удивляясь самому себе, Пепито дрожащим голосом произнёс:
— Спасибо, нет.
— Странно! Насколько я знаю, все мои знакомые дети любят какао. А печенье?
— Нет, сеньора, спасибо. — Пепито отказывался с явным усилием.
— Удивительно. Я думала, что дети всегда хотят есть. Ты не болен?
— Нет. Просто моя мама считает, что в гостях нужно говорить: «Спасибо, я не голоден», — признался Пепито.
— Почему?
— Не знаю. Но раз мама так считает…
Сеньора налила полную чашку какао и пододвинула к нему вазу с печеньем:
— Кушай, я никому не скажу.
Пепито, согласившись с таким разумным доводом, взял одно печенье, потом второе, потом ещё и ещё и, пока разговаривал, положил несколько штук в карман — для Дракона и для ребят.
Пепито позабыл обо всём на свете, он даже забыл о том, что мама не раз говорила ему, что неприлично разговаривать с набитым ртом. Он похвалил печенье и признался, что такого вкусного какао в жизни не пробовал, за что польщённая донья Виртудес угостила его второй чашкой.
— Какое у тебя ко мне дело?
Пепито так увлёкся угощением, что забыл о деле.
— Дело в том… Вы ведь знаете, как я люблю животных. И я подумал, что, наверно, мог бы гулять с вашими собачками. Вам тогда не придётся выходить на улицу.
— Доброе у тебя сердце, сынок… Бог тебе заплатит за твою доброту! — От радости донья Виртудес даже захлопала в ладоши.
Пепито испугался, что его не так поняли.
— Лучше было бы, если бы и вы, сеньора, тоже заплатили мне, — предложил он.
Донья Виртудес удивилась, но, подумав, улыбнулась:
— Ты хочешь что-нибудь себе купить, правда?
— Нет-нет. Дело в том, что у меня долги.
— Так рано?.. Хотя, впрочем… Сколько же ты хочешь за прогулку с моими драгоценными собачками? Две песеты за обеих хватит?
— Извините, но это маловато, — почесав за ухом, сказал он. — Ведь я должен быть к ним очень внимательным, хорошо с ними обращаться… Нужно ведь следить, чтобы они не замочили лапы… чтобы их не продуло на сквозняке… Думаю, что пять песет будет недорого.
Сеньора встала.
— Хорошо. Посмотрим, как ты будешь о них заботиться! — и она позвала: — Ники! Титина! Гулять… гулять… на улицу…
В комнату вбежали собачки; сеньора надела на каждую попону в красно-зелёную клетку, жёлтый кожаный ошейник с золотыми застёжками и пошла провожать всех троих до дверей.
Дверь квартиры захлопнулась, но Пепито не решился выйти из подъезда. Он представлял себе, как засмеют его ребята. Он понимал, что должен сдержать слово, поэтому вышел из подъезда и побрёл вдоль улицы, прижимаясь к стенам домов. Но предосторожности не помогли. Не успел он подойти к углу, как перед ним выросли Тоньо, Пако, Лео и Мончо.
— Вы только посмотрите! Пепито — собачья нянька!
— Эй, смотри не растеряй своих детишек!
— И не боится же он водить по улице таких хищников! Лео завизжал по-девчоночьи:
— Ой, мамочка, боюсь!
У Пепито покраснели уши. Он делал вид, что ничего не замечает, но хохот становился всё громче. Он вспоминал разные, прочитанные когда-то истории, в которых рассказывалось, как в моменты крайней опасности или полной безнадежности всегда свершалось чудо. Сначала он вообразил, что чихуа-хуа превратились в сомалийских пантер и бросились на обидчиков, или что сквозь облака просовывается огромная рука, хватает его и несёт по воздуху куда-то, где никто уже не сможет смеяться над ним. Или, проще всего, будто появляется полицейский и приказывает Тоньо и его ребятам уйти прочь. 
Ничего такого не случилось. Но, к радости Пепито, появились три его друга, и не одни. Курро вёл на верёвке Дракона, рядом с Китайцем шёл огромный зверь, похожий больше на телёнка чем на собаку, а Кике держал за ошейник легавую собаку хозяина киоска мороженого. Они окружили Пепито.
— Мы пришли составить тебе компанию. Не идти же тебе одному с этими чихуа-хуа… А так, в толпе, их и не видно, — шёпотом объяснял Кике.
— Как тебе удалось одолжить у хозяина киоска его собаку?
— Я сказал, что хочу нарисовать его портрет.
— А этот откуда? — спросил Пепито у Китайца.
— Я нашёл его на стройке. Пришлось потрудиться, чтобы надеть на него верёвку.
Дракон с ненавистью смотрел на чихуа-хуа и время от времени скалил зубы. И сколько Курро ни призывал его к порядку, ничего не помогало. Ему пришлось даже дать пинка, для того чтобы пёс не покусал малышек.
Пепито со свитой продолжал свой путь, делая вид, что не замечает насмешек Тоньо и его приятелей, которые шли следом. Мальчики старались до конца сохранить спокойствие. Первым потерял терпение Курро. Повернувшись к преследователям, он закричал:
— Смотрите, куда бежать будете, если запустить в вас кам… кам… кам…
Он застрял на «кам» и столько раз повторял его, что получилось одно сплошное «камкамкам», что ещё больше развеселило Тоньо и его приятелей.
— Курро-заика! Курроо-заика! — кричали они.
Этого Пепито и его друзья выдержать уже не смогли.
Чтобы подлые команчи смели так нахально дразнить Курро! Никогда! Ребята побросали поводки и кинулись в бой. Собаки кусались, лаяли, ребята направо и налево размахивали кулаками. Всё смешалось в общей куче.
Во время драки Тоньо и его компания оказались в худшем положении и при первой же возможности стали отступать. Только тогда Пепито вспомнил о собаках и о своих обязанностях. Он посмотрел вокруг и увидел до смерти перепуганных собачек, забившихся в какой-то угол. Они дрожали всем телом, на них не было ни поводков, ни попон, а Дракон держал в зубах лоскут в красно-зелёную клетку.
