Страница 4 из 8
Садовник Флоренций (сказка)
Первым делом Флоренций поспешил в ближний лесок — именно туда обычно ходила со своими лукошками Ягодница. Поначалу Садовник никак не мог её отыскать — а ведь медведиха была не такая уж маленькая — и почти потерял надежду, когда наконец из непролазного малинника высунулась круглая медвежья голова. А Ягодница, увидев друга, тотчас разулыбалась своей пленительной синей улыбкой.
— Здравствуй, дорогая моя, — вежливо поздоровался Садовник.
— И ты не хворай, рада тебя видеть, — откликнулась медведиха. — Угощайся!
Она протянула Флоренцию горсть спелой красной малины и, не скрывая удивления, спросила, с чего это вдруг ему вздумалось самому в лес по ягоды пойти.
— Да я не за этим, — признался Садовник. — Просто подумал, может, ты что-нибудь знаешь про чёрные розы, в лесу ведь так много таинственных и невиданных растений.
— Насчёт роз не скажу, но один раз я забралась в самую глухую чащу, нашла там какие-то странные чёрные ягоды и решила их попробовать. Они выглядели так заманчиво, что я, недолго думая, сразу в пасть штук шесть и отправила. Так вот, мало того что вкус у этих ягод оказался неописуемо гадкий, у меня ещё и голова закружилась! Я без памяти повалилась на мягкий мох и так пролежала дней, наверное, шесть и столько же ночей, а когда наконец очнулась, у меня страшно болела голова и в животе урчало. С тех пор все чёрные ягоды кажутся мне подозрительными — если, конечно, не считать черники, но ведь она скорее тёмно-синяя, чем чёрная, да?
Медведь Флоренций проглотил последнюю ягодку из пригоршни, облизнулся и вздохнул:
— Спасибо, но я, наверное, не о том хотел узнать.
И потопал к медведю Пасечнику.
Дом медведя Пасечника, утопавший в разноцветных, на все лады благоухавших цветах, стоял на лесной поляне. Прямо перед ним полукругом выстроились деревянные пчелиные ульи, так что к дому никак нельзя было подойти, не встретившись с пчёлами, а они, как всем известно, насекомые совершенно непредсказуемые. Одному только медведю Пасечнику как-то удавалось с ними договориться, хотя как ему было не договориться, если он надевал защитный костюм, а дымарём, который не выпускал из рук, мог в любой момент усмирить не в меру разгорячившихся питомиц. Но, с другой стороны, усмирять их не приходилось: на нежную любовь медведя пчёлы отвечали взаимностью, не только никогда его не жалили, но и вкусного жёлтого мёда давали сколько угодно. А ещё они ласково, словно баюкая, жужжали у него над головой, когда он устраивался вздремнуть после обеда на лужайке у дома в любимом раскладном кресле.
Садовнику на такие поблажки рассчитывать было нечего, а потому он не решился подойти слишком близко, остановился в некотором отдалении от ульев, на безопасном расстоянии, да ещё и спрятался за разросшимся можжевеловым кустом, чтобы пчёлы его не заметили, и оттуда вполголоса (авось, услышит!) окликнул медведя Пасечника.
— Ау, ау!.. — Но тот не ответил, и Флоренций позвал ещё раз, уже погромче: — Ау-у, ау-у!.. — И наконец заревел во всю глотку: — Ау-у-у, ау-у-у!
А Пасечник всё никак не показывался.
Зато показались пчёлы. Налетели всем роем, облепили перепуганного Садовника со всех сторон и принялись строго допрашивать:
— Что вам угодно? — осведомлялась одна пчела.
— По какому делу пришли? — интересовалась другая.
— Вы договаривались о встрече? — любопытствовала третья.
— С какой целью посетили пасеку? — допытывалась четвёртая.
— А вы согласовали заранее свой визит с нашим секретариатом? — не унималась пятая.
И так все поочерёдно. Каждая из тысячи трёхсот восьмидесяти семи пчёл — а именно столько было у Пасечника — хотя бы по одному вопросу Флоренцию да задала, а поскольку говорили они все одновременно, шум поднялся такой, какой услышишь разве что во время теледебатов перед выборами мишкоградского бургомистра. Вот уж где точно не поймёшь, кто что сказал!
— Я просто хотел немного поболтать с медведем Пасечником! — стараясь перекрыть гул пчелиных голосов, отчаянно завопил Флоренций.
— A-а, так что же вы сразу не сказали? — загудели пчёлы уже совсем миролюбиво, а потом хором прибавили: — Сию минуту доложим хозяину. — И всей толпой устремились к дому.
Вскоре оттуда вышел чисто одетый, весь в белом хозяин. В лапах он держал блюдечко с поблёскивающим сотовым мёдом.
— Привет, это тебе, — сказал медведь Пасечник. — Вижу, ты подружился с моими пчёлками.
— Спасибо за угощение, а пчёлки твои и впрямь очень дружелюбные. И такие тихони, — польстил Пасечнику Флоренций и разом слизнул с блюдца весь мёд. — М-м, до чего же вкусно! Знаешь, вообще-то я пришёл у тебя спросить, не случалось ли тебе чего-нибудь слышать о чёрных розах?
— Мёд бывает жёлтый, иногда посветлее, иногда потемнее, а вот чёрного мёда я никогда не видывал. Однажды у меня сильно разболелась лапа, и медведь Аптекарь намазал её похожей на мёд густой чёрной мазью, которую называл дёгтем. Запах у этого дёгтя был до того противный, что мне сразу захотелось убежать куда подальше. Только куда убежишь от собственной лапы…
— Ты немного не о том говоришь, — грустно вздохнул Флоренций и собрался уходить.
— Погоди! Давай-ка я спрошу про чёрные розы у своих пчёл. Их ведь так много, и они очень далеко летают, — обнадёжил его медведь Пасечник и что-то шепнул на ушко ближайшей пчеле.
Рой вдруг загудел громче, пчёлы закружились около головы Садовника, и все одновременно принялись ему что-то втолковывать. Разумеется, каждая пчела рассказывала свою историю, но все жужжали вместе, и Флоренцию сразу стало ясно, что ничего из этого не выйдет, а только голова разболится.
