Страница 14 из 19
Волшебный берег (повесть)
— А мы смелые, — сказал Федя.
— Мы смелые, — тут же подтвердил Ванюшка, — не задрожим!
— Дела у вас, я вижу, не плохие: то Лёня один был, а теперь у вас уже целый отряд! — сказал Иван Андреич.
— Отряд Защитников Слабых! — закричал Ванюшка. — Берегитесь все Корнеи!
— Правильно. Теперь у нас отряд, — сказал Федя твёрдо, будто печать поставил.
Тут аллея кончилась.
Иван Андреич простился с ребятами и закрыл ворота.
А три друга шли домой по лугу и громко пели:
Эй! Эй! Эй!
Берегись, Корней!
У овражка их поджидали Аринка и Дружок. Дружок радостно залаял и сразу бросился к Лёне.
— Как же ты ушёл! — лаял он. — Как же ты от меня ушёл украдкой! Я только задремал после обеда, а ты и ушёл!
Лёня погладил его по ушам:
— Ладно, не скули. Я просто будить тебя не хотел.
Аринка сказала:
— Ребята, примите меня в отряд. Я тоже буду защитником слабых!
Федя поглядел на Лёню:
— Примем?
— Примем, — сказал Лёня.
— Примем! — закричал Ванюшка. — Ура, в отряде народу прибавляется!
— А вот наши ребята из похода вернутся, ещё и не столько прибавится! — сказал Лёня.
И теперь они запели уже все четверо:
Эй! Эй! Эй!
Берегись, Корней!
Они вышли на лиловую колокольчиковую поляну.
И вдруг Лёня снова увидел знакомые золотые волны… Только сейчас они были неяркие, будто пригасшие. Эти волны шли по колокольчиковой поляне, и колокольчики наклонялись, гасили свой лиловый цвет, закрывались…
Лёня быстро оглянулся — где-то близко проходит Солнышко!
Солнышко тихо проходило стороной. Его золотая одежда светилась, но не слепила глаза.
— Глядите, — негромко сказал Лёня, — Солнышко идёт…
— Я вижу, — тотчас отозвалась Аринка, — я вижу, оно колокольчики закрывает!
Ванюшка и Федя начали оглядываться: где идёт? Кто идёт?
Вдруг и Ваня увидел. Идёт по широкой поляне золотое Солнышко в золотой одежде, смотрит на них и улыбается…
— И я вижу! — обрадовался Ванюшка. — Вон оно, смеётся!
— Где? Где? — Федя так и завертелся во все стороны. — Покажите, где?
— Да вот оно! — сказал Лёня. — Неужели не видишь?
— Солнышко, почему ты так тихо идёшь? — спросила Аринка.
— Я устало… — ответило Солнышко. — Много работы было — помогало колосьям наливаться, чтобы хлеб хорошо уродился.
— А почему у тебя платье не сверкает? — спросил Лёня. — Вот я на тебя гляжу, а глазам не больно.
— Потому что к закату иду, — ответило Солнышко, — на отдых.
— А где же твои горячие лучики? — опять спросила Аринка.
— Я их все по полям, по лугам и по рощам раскидало, — ответило Солнышко, — чтобы всё цвело, зеленело, колосилось…
Всё дальше, дальше Солнышко, всё тише его голос, всё бледнее золотые волны. Вот оно улыбнулось в последний раз, взмахнуло светлым рукавом… и пропало.
Ребята молчали, глядели туда, где пропало Солнышко. Даже Дружок присмирел.
— Гляди-ка, уже вечер наступил, — удивился Ванюшка, — а я и не заметил!
— А чего же я никого не видел? — хмуро сказал Федя. — И не слышал ничего?
— Ещё увидишь, — утешил его Лёня, — обязательно увидишь и услышишь!
— Темнеет, домой пора! — напомнила Аринка.
Ребята прибавили шагу.
Прошли через луг, через поле, мимо огородов.
Вот и деревня показалась.
— Глядите, наш Корней у околицы стоит! — сказала Аринка. — Лёню подстерегает! Давайте мы ему нашу песню споём!
И ребята дружно запели:
Эй! Эй! Эй!
Берегись, Корней!
— Испугался я, как же! — сказал Корней-Всех-Умней. — Дурак я, что ли, вас бояться!
Корней показал им кулак, однако в драку не полез.
Да и вряд ли он теперь полезет в драку, вряд ли тронет птицу или белку или обидит маленьких ребят. На их защиту сразу встанут против него Защитники Слабых — благородный отряд Лёни и его товарищей.
В гостях у бабушки Марфы
«Эи вы, кони!»
— Вот какой сегодня нарядный денёк начинается, — сказала мать, — прямо с улицы не хочется уходить!
Она принесла из-под навеса дровец, подкинула в печку, чтобы жарче горело. Слышно было, как затрещала сухая берёста. А потом зашумел самовар — мать развела его горячими углями.
Лёня открыл глаза. В избе розовые от солнца окна светились морозным узором.
— В самый раз сегодня к бабушке сходить, — продолжала мать. — Как думаешь, Алексей?
— А что думать? — сказал Лёня. — Встану на лыжи — и айда!
Лёня откинул одеяло. Но тут у него в ногах зашевелился Кот. Он недавно пришёл с улицы, только успел отогреть лапы, и вот — пожалуйста! — вставать надо.
— И зачем это в такой мороз вставать? — недовольно заворчал Кот. — В постели тепло, мягко. Был бы человеком, спал бы с утра до ночи.
— Вот если бы я был Котом, — сказал Лёня, — так я и спал бы с утра до ночи и с ночи до утра, как ты. А я человек, у меня дела есть!
К завтраку пришли отец и Феня.
— Морозец будь здоров, — сказал отец, — так за руки и хватает, без рукавиц не поработаешь.
— А зато красиво, как на картинке, — сказала Феня, — и ещё во сне так разукрашено бывает!
Лёня мешкать не стал. Позавтракал, оделся и пошёл под навес за лыжами. Денёк и в самом деле был разукрашенный. Снег на улице лежал весь розовый, дорога по снегу совсем синяя, крыши с одной стороны розовые, с другой, где тень, — голубые. И дымки над крышами голубые с розовым. И всё сверкает кругом, всё искрится!
Лёня встал на лыжи, взял палки.
— Эй вы, кони мои, кони, — крикнул он, — застоялись за ночь!
Мать вышла на крыльцо.
— Так не забудь, Алексей, что я наказывала: спроси у бабушки, как её здоровье, не надо ли ей чего. Может, дровишек подвезти. Да скажи, что приедем за ней к празднику, хотим, чтобы Новый год она с нами вместе встречала. Не забудешь?
— Не забуду, — ответил Лёня.
И выкатил на своих «конях» на улицу. Дружок сейчас же выскочил за ним следом.
— А ты куда собрался? — сказал Лёня. — Я в другой колхоз еду, далеко.
— Ну и что же? — ответил Дружок. — И я с тобой.
Пятки отморозишь и заскулишь!
— Не заскулю. Я всё время бегом бежать буду!
— Ты чья собака? — сурово сказал Лёня. — Моя или не моя?
— Твоя… — жалобно тявкнул Дружок.
— Так вот, если ты моя собака, то должен меня слушаться. Назад, в конуру!
Дружок понурил голову, опустил хвост и вернулся во двор. Лёне было очень жалко Дружка. Но как его взять? Ведь до того колхоза, где живёт бабушка, целых пять километров. Отморозит лапы — куда его тогда? На руках ведь не потащишь!
Не успел Лёня выехать на дорогу, как его окликнула Аринка.
— Лёня, и я с тобой!
— Вот, углядела всё-таки, — проворчал Лёня. — Я к бабушке Марфе. Куда тебе со мной, я ведь на лыжах!
— И я на лыжах.
— А как устанешь? Возись тогда с тобой. Небось и лыжи-то несмазанные!
Но Аринка будто не слышала Лёню. Она закрепила на ногах лыжи, схватила палки, выбежала со двора и встала на Лёнину лыжню:
— Поехали!
Лёня взмахнул палками:
— Эй вы, кони мои, кони! Кони резвые мои!..
И помчался по голубой, наезженной до блеска дороге.
Аринке некогда было кричать: «Эй вы, кони!» Она только об одном и думала, как бы ей не отстать от Лёни. Отстанешь — придётся вернуться домой. А это совсем неинтересно. Аринка очень любила Лёнину бабушку Марфу и очень любила ходить к ней в гости. Бабушка Марфа всегда приветит, чем-нибудь угостит да ещё и сказку расскажет.
— Вот дурачьё! — сказал, глядя им вслед с крыльца, Аринкин брат Корней-Всех-Умней. — И охота в такую даль бежать! Подумаешь, бабушку им навестить надо. Я бы ни за что не пошёл, дураков нету!
Бабушка Марфа
Пять километров не близкий путь. Тут и пригорки, и овражки, и мосты через реку, и шоссе, которые надо пересекать. А на шоссе гляди в оба: машины летят и в одну, и в другую сторону.
Но Лёня и Аринка не в первый раз отправляются к бабушке Марфе. Дорога им хорошо известна, а через шоссе они переходят, когда машин совсем не видно ни справа, ни слева. Так Лёня и обещал матери: если не видно ни одной машины, тогда и переходить через шоссе.
А после шоссе началась тихая ровная дорога по большом лугу. И хорошо, что тихая да ровная, потому что Аринка устала и у Лёниных «коней» притупился шаг.
— Замёрзла? — опросил Лёня и оглянулся на Аринку.
— Нет, — ответила Аринка. — А ты?
— И я нет. А ты нос не отморозила?
— Кажется, нет.
— Ты его варежкой потри.
— Я тёрла.
— Ещё потри.
— Ладно.
Пробежали через широкий луг. Прошли через серебряную от мороза рощицу.
— Лёнь! — крикнула Аринка. — Ты устал?
— Немножко. А ты?
— И я немножко.
— Ладно. Скоро придём.
Кончилась рощица. Вышли в поле. Вот и бабушкин колхоз видно.
Бабушкин двор стоит на горе, его издалека видно. Вокруг двора толпятся берёзы, закатное солнце их тоже раскрасило. И стоит бабушкин домик будто в розовом саду.
Не успели Лёня и Аринка отворить калитку, а бабушка Марфа уже вышла на крыльцо.
— А я так и знала, что у меня сегодня гости будут, — сказала она.
— А почему ты знала, бабушка? — весело отозвался Лёня. — Мы же тебе телеграмму не посылали!
— У меня сердце такое чуткое, — сказала бабушка, — и без телеграммы знаю. Я сегодня и печку жарко натопила, вас поджидала.
Лёня сбросил с ног лыжи. Помог Аринке снять лыжи. У неё, оказывается, так застыли руки, что и не слушались совсем.
Как хорошо войти с мороза в тёплую избу!
Лёня и Аринка ещё в сенцах обмели веником валенки, чтобы не наследить. Потому что пол у бабушки Марфы был чистый, белый, и через всю избу лежали на полу полосатые дорожки.
И вся изба у бабушки была чистая. Бабушка Марфа не любила обоев. И никакой новой мебели не любила. Стены в избе были бревенчатые, бабушка их каждую весну мыла мочалкой с мылом. Вместо стульев были широкие лавки вдоль стен. Бабушке ничего не хотелось менять в своей старой избе. Может, лучше, когда у стола стулья стоят, но бабушке Марфе больше нравилось так, как было в старину — лавки вокруг всей избы: где хочешь, там и сядешь.
Но телевизор бабушка Марфа всё-таки впустила в свой дом. Она любила смотреть по телевизору всякие дальние страны, узнавала все новости, какие происходят на свете. Слушала хорошую музыку.
И электричество провела. Электричество ей нравилось, потому что по вечерам в избе стало очень светло, можно книгу читать, вязать что-нибудь. И лампу заправлять не надо, от керосиновой лампы руки всегда пахнут керосином, не сразу отмоешь.
А светить керосиновая лампа не очень горазда, при таком свете и двух строчек не прочтёшь, даже если очки наденешь.
— Входите, входите, мои дорогие гости! — сказала бабушка. — Ух, как вас мороз-то разрумянил — снегири, да и только! Не обижал он вас дорогой?
— Кто, бабушка?
— Да этот старый озорник-то?
— Какой озорник, бабушка?
— Ну, дедко Морозко!
Лёня и Аринка переглянулись, засмеялись.
— Немножко обижал, — сказала Аринка, — за нос меня всё хватал!
— А меня за уши! — сказал Лёня. — Только мы ему не поддавались.
— Ещё бы ему поддаваться! Ему только поддайся, он тут же и натворит какой-нибудь беды!
Бабушка разговаривала, а сама в это время собирала на стол. Налила горячих щей в миску, поставила блюдо студня, достала из подпола огурцов. Ну и вкусно же поели ребята, ничего вкуснее сроду не ели!
