Страница 2 из 4
— Пошли, — сказал он Алому, и они вышли во двор.
Там, во дворе, стояли какие-то люди, закутанные в толстые балахоны. Они стояли спокойно, руками не махали и только смотрели на Алого во все глаза. И вдруг волной хлестнул запах от одного из них, — Алый зарычал и бросился к этому человеку, потому что так точно пахла тряпка, какую давал ему Кошкин.
— Ну что ж, — сказал старший инструктор, который стоял неподалёку, — с чутьём у Алого всё в порядке, но это ещё не самое главное.
Однажды Кошкин посадил Алого в пограничную машину «ГАЗ-69». В машине их уже ожидал старший инструктор. Алый сразу же хотел укусить старшего инструктора, но Кошкин сказал ему:
— Сидеть!
«Я, конечно, могу укусить и сидя, — подумал Алый, — но вижу, ёлки-палки, что этого делать не следует».
Машина немного потряслась на просёлочной дороге и остановилась у леса.
Кошкин и Алый выпрыгнули из кабинки, а следом — старший инструктор. Он сказал:
— Товарищ Кошкин! Нарушена государственная граница СССР. Ваша задача: задержать нарушителя!
— Есть задержать нарушителя! — ответил Кошкин, как полагается. Потом он погладил Алого и сказал: — Ищи!
Кого искать, Алый сразу не понял. Он просто побежал по опушке леса, а Кошкин — за ним, а старший инструктор — за Кошкиным. Одной рукой Кошкин держал Алого на поводке, другой — придерживал автомат.
Алый пробежал немного вправо, потом немного влево и тут почувствовал запах — чужой и неприятный. Ого! Здесь прошёл человек! Трава, примятая его ногами, успела распрямиться. Но запах-то остался, и Алый рванулся вперёд. Он взял след.
Теперь они бежали по лесу, и ветки сильно хлестали Кошкина по лицу. Так всегда бывает, когда бежишь по лесу, не разбирая дороги.
Тот, кто прошёл здесь несколько часов назад, хитрил, запутывал след, посыпал его табаком, чтобы отбить у собаки охоту бежать за ним. Но Алый след не бросал.
Наконец они прибежали к небольшому ручью, и здесь Алый забеспокоился. Тот человек прошёл давно, и вода, которая имела его запах, утекла куда-то далеко вниз. Теперь она пахла водорослями, камешками, проплывающим пескарём. И Алому захотелось поймать этого пескаря. Но пескарь спрятался под камень. Алый тронул камень, но оттуда выскочили сразу три пескаря.
Тут Кошкин увидел, что Алый ловит пескаря, и сказал:
— Фу!
Они перебрались на другой берег, и снова Алый почувствовал чужой запах. Скоро они выскочили на открытую поляну и увидели того, за кем гнались. Тот бежал и оглядывался, и махал от страха руками, и рукава его одежды были ужасно длинными.
Кошкин бросил поводок, и Алый огромными прыжками стал нагонять нарушителя. Потом он прыгнул последний раз, пролетел по воздуху, ударил бегущего в спину и сшиб его с ног. Тот упал ничком и даже пошевелиться не мог, потому что Алый придавил его к земле.
Кошкин еле оттащил Алого за ошейник.
Тогда лежащий приподнялся и сказал:
— Ну и собачка у вас, товарищ Кошкин! Обалдеть можно!
Человек, за которым они гнались, был не кто иной, как Володька Есаулов, приятель Кошкина и тоже пограничник. И всё это была пока учёба.
Старший инструктор сказал:
— Собака работала хорошо. За такую работу ставлю ей отметку «четыре».
— За что же «четыре»? — спросил Кошкин. — Надо бы «пять».
— За пескаря, — ответил старший инструктор.
«Проклятый пескарь!» — подумал Кошкин. Он хорошо знал, что пограничная собака не должна отвлекаться, когда идёт по следу.
Все сели в машину, чтобы ехать назад, а Кошкин достал из кармана отличный сухарик и сунул его Алому в пасть.
И Алый, хрустя сухарём, подумал про старшего инструктора и про Володьку Есаулова: «Вам небось после такой беготни тоже хочется погрызть сухарика, да товарищ Кошкин не даёт».
Наконец настал день, когда Кошкин и собака Алый попрощались со школой собачьих инструкторов. Они поехали служить на границу.
Начальник заставы сказал:
— А, ёлки-палки, Кошкин!
— Так точно! — гаркнул Кошкин, да так громко, что у начальника заставы чуть револьвер не выстрелил.
— Вижу, вижу, — сказал начальник, — вижу, что ты научился отвечать как следует. Только попрошу так сильно не орать, а то у меня чуть револьвер не выстрелил.
Потом командир спросил:
— Как же зовут собаку?
— Алый, товарищ капитан.
— Алый? — удивился начальник заставы. — Почему Алый?
— А вы погодите, товарищ капитан, — ответил Кошкин, — вот он высунет язык, и вы сразу поймёте, почему он Алый.
А застава, куда приехали Кошкин и Алый, была в горах. Кругом-кругом, куда ни погляди, всё горы, горы… Все они лесом заросли: ёлками, дикими яблонями. Взбираются деревья вверх, налезают на скалы. А из-под корней вываливаются круглые камни да острые камешки.
— Видишь, Алый, — говорил Кошкин, — вот они, горы. Это тебе не школа собачьих инструкторов.
Алый глядел на горы и думал: «Просто странно, отчего это земля так вздыбилась, к небу колесом пошла?.. Быть бы ей ровной…»
Трудное дело — охранять границу. Днём и ночью ходили Кошкин и Алый по инструкторской тропе. Тропа эта — особая. Никому по ней нельзя ходить, кроме инструктора с собакой, чтобы не было постороннего запаха.
Рядом с инструкторской тропой идёт широкая вспаханная полоса. Кто бы ни пошёл через границу, обязательно оставит след на вспаханной полосе.
Вот Кошкин и Алый ходили по инструкторской тропе и смотрели на вспаханную полосу — нет ли каких следов?
Дни шли за днями, и ничего особенного не происходило. А на вспаханной полосе были только шакальи да заячьи следы.
— Дни идут за днями, — говорил Кошкин, — а ничего особенного не происходит.
«Беда невелика, — думал Алый, — не происходит, не происходит да вдруг и произойдёт».
И действительно.
Как-то вернулся Кошкин с ночного дежурства и только хотел лечь спать — тревога!
Тревога!
Кто-то перешёл границу!
Тревога!
В ружьё!
Через две минуты на заставе остались только дежурные. Словно ветер сдул пограничников, да так ловко сдул, что они оказались там, где надо…
Кошкин же и Алый очутились у горного озера. Там, в озере, плавали форели — тёмные рыбы с коричневыми звёздами на боках.
На берегу Кошкин увидел знакомого старика, который вообще-то жил неподалёку, а сейчас удил форель. Этот старик нередко помогал пограничникам.
— Здравствуй, Александр, — сказал Кошкин.
Старик кивнул.
— Никого не видел? — спросил Кошкин.
— Видел.
— Кого?
— Босого мужика.
— Тю! — сказал Кошкин. — Какого босого мужика?
— Тю, — сказал теперь старик Александр. — Косолапого.
Кошкин плюнул с досады: он вспомнил, что босым называют медведя.
— А больше никого не видел?
— Видел.
— Кого?
— Обутого мужика.
— Ох, — рассердился Кошкин, — дело говори!
Но старик Александр дело говорить не стал. Он любил говорить странно и шутливо, поэтому сейчас он просто ткнул пальцем в сторону лысой горы. Но Кошкину и этого было достаточно. Он сделал Алому знак, и они побежали в ту сторону.
Было тихо, тихо, тихо. Но вдруг откуда-то сорвался ветер, закрутился колесом и донёс до Алого запах — странный, недобрый. Тронул ветер верхушки ёлок и тревожно затих и так притаился, как будто ветра и не было на свете…
