Страница 7 из 16
Глава 13. Сердечный друг
Не хочется здесь напомнить вам о чёрном коте Рваное Ухо. Мы тогда ещё сговаривались, что на дне его души осталось что-то человеческое. Так вот это человеческое, действительно, на дне осталось.
Кот впал в задумчивость. «Ну в чём же смысл жизни?» — думал порою пират.
Конечно же лакать разбавленную сметану, терзать нервы полубульдога, давить крыс. Но есть и ещё что-то такое, да только какое оно?
Кот не раз встречал её, названную Шамайкой, где-нибудь на помойке или возле молочных бидонов, и тут ему казалось, что он начинает понимать смысл. Но кошка, заприметив кота, тут же ускользала, и вместе с нею ускользал и смысл. Рваное Ухо пытался догнать её, и всякий раз она пряталась в бычьем сарае.
Брэдбери ненавидел чёрного пирата. Угрюмо наклоняя голову, он бил копытом в стену сарая, если вдруг возникал в щёлочке кошачий глаз.
И в страхе бежал пират Рваное Ухо, и с особенным наслаждением укладывался перед мордою полубульдога, и ревел полубульдог, а кот засыпал, мечтая о королеве трущоб, которая в этот момент дремала перед мордою добродушного Брэдбери. Да, так и спали они перед разными мордами, из которых одна рычала, а другая исторгала пар. Кошка и бык порой имели между собой длинные беседы. Свернувшись в клубок, Шамайка мурлыкала:
— Мне этот котяра надоел, бродит всюду за мной, пристаёт…
— Да ты не волнуйся, — урчал бык. — Растопчу в случае чего…
— А ты-то где вчера пропадал?
— Да господин У-туулин водил меня продавать. Надоел я ему. Сена, говорит, на меня не напасёшься. Да ты не волнуйся, кто меня купит? Меня все боятся, я ведь и вправду могу забодать. Господин-то У-туулин за верёвку меня тянул-тянул, а с места стянуть не может. Позвал двух негров, а я их разбросал да загнал на крышу. Сидят там и от страху икают. Тут гocподин стал меня кнутом стегать.
— Милый ты мой, милый, — мурлыкала Шамайка. — Бедный, кнутом его стегают.
— Да мне не больно, — успокаивал её Брэдбери, — смешно, как негры на крыше икают.
Глава 14. Убитая кобра
Настал месяц март, а этот месяц во всём мире издавна считается месяцем взбесившихся котов.
Настал март, и коты взбесились. Днём они выли на помойках, а ночами царапали когтями жестяные крыши.
В такую-то ночь Шамайка грелась на крыше возле трубы, прищуривалась на луну, как вдруг заметила чёрную пиратскую тень. Кот Рваное Ухо направлялся прямо к ней. Королева насторожилась, внутренне собралась, но тут перед Рваным Ухом возник на трубе тот самый Крис, которого удлинённо называли Христофор.
Рваное Ухо остановился и зарычал на луну. Рычанье его достигло луны в две секунды и тут же вернулось обратно на крышу и свалилось прямо на Криса. Крис вздрогнул и запустил в луну длинный угрожающий тоненький рёв. Отразившись от луны, тоненький рёв оцарапал шкуру пирата. Некоторое время коты общались, обращаясь в основном к луне; наконец пират оторвался от светила.
— Посмотррри на мой хвост, Крис, ничтожный! Он сейчас превратится в змею! В гадюку! Стрррашись!
И тут хвост пирата действительно обратился в гадюку, которая свивалась и развивалась, собиралась в пружину, угрожая ужалить.
— А у меня хвост — кобра! — бахвалился Крис. — Рыжая кобра!
И хвост его обратился в кобру, и даже помпон-капюшончик раздувался, переполненный ядом. Под чёрной и рыжей шерстью, по рёбрам и хребтам котов волнами перекатывались мышцы и рябью дробились мускулы.
— Я-я-а-а! — взревел пират. — Я-я-а-а с нею встречался! Я-я-а-а! — Моя-а-а-у! Моя-а-а-у! У нашего она живёт быка.
— Врррёшь! — взревел пират, нервы его разом лопнули, как струны у гитары, и он ринулся на абордаж.
И чёрный пиратский бриг столкнулся с рыжею каравеллой друга Колумба. Разом обрушились все мачты, треснули борта, взорвались пороховые бочки. Коты-корабли превратились в клубок змей, глаз, когтей и предсмертных воплей. Клубок прокатился по крыше, сшибая трубы, и Шамайка лениво рассуждала, когда же он свалится на землю, и он свалился, и в воздухе, в полёте, продолжалась битва и вой, царапанье и бесстыдное рукоприкладство.
Потом как-то разом всё стихло.
Шамайка подошла к краю крыши, заглянула вниз. Рыжий Крис уползал в сторону скобяного склада, волоча за собою убитую кобру, а чёрного пирата не было пока видно. И тут кто-то тронул её за плечо.
— Моя-а-а-у! — сказал пират.
Шамайка легко прянула в сторону, пробежала по карнизу, прыгнула на другую крышу, и кот долго бежал за нею, до самого бычьего сарая, и остановился, только когда грохнуло в стену копыто Брэдбери.
