Волшебство: На горе Колсос (сказка)
Давеча в гостях у мадам [Мадам — в Норвегии XIX — начала XX века замужняя женщина из среднего сословия.] Сювертсен йомфру [Мадам — в Норвегии XIX — начала XX века замужняя женщина из среднего сословия.] Энерсен горевала о зле и греховности мира. Из глаз капали слёзы величиной с кофейные зёрна, а из носа текло так, что клетчатый носовой платок не знал роздыху.
И кто бы, чёрт возьми, мог подумать, что она ведьма! Однако через пару часов она уже смазывала дома свою метлу.
На горе Колсос готовился великий шабаш. Сам Чёрт обещался пожаловать, да ещё и скрипку с собой прихватить. Как тут не принарядиться! И потому все ящики комодов йомфру Энерсен были выдвинуты, и везде раскиданы кружева, панталоны, флакончики с нюхательными солями, кринолины, шиньоны и всякая прочая красота. Долго ли, коротко ли, наконец йомфру Энерсен собралась в дорогу. Села верхом на метлу, крикнула: «Неси на гору Колсос!» — и вылетела через дымоход, только сажа заклубилась.
Но на сей раз за дверью пряталась кухарка Анна и подсматривала за хозяйкой сквозь замочную скважину. Сначала она никак не могла взять в толк, с чего это вдруг йомфру Энерсен наряжается на ночь глядя, но, когда увидела, как та достает из ящика рог и мажет чем-то метлу, Анне всё стало ясно. И ей страсть как захотелось тоже попасть на шабаш. Ну хоть один-единственный разочек! «Греха великого ведь в этом не будет, — подумала она. — Веселья в жизни и так никакого — отскребай день-деньской котлы да сковородки».
Взяла Анна ящик от комода и намазала его дно погуще тем же зельем. «Надо только раньше госпожи вернуться, она ничего и не заметит», — решила кухарка.
Правда, через дымоход в ящике протиснуться было трудновато, но когда Анна вылетела на простор, оказалось, что лучшего перевозочного средства и не придумаешь — во всяком случае, то, на чём обычно сидят, в аккурат разместилось. Тут Анна перевернулась вверх тормашками, и ей показалось, будто весь шар земной падает из комодного ящика в глубокую чёрную дыру…
Облака были точно сваляны из мягкой шерсти, и луна перекатывалась из одного в другое словно начищенная до блеска монета. Анне так захотелось дотронуться до неё!.. Но это она решила оставить на потом… Ящик стремительно несся вперёд.
Вдруг он стал падать. Теперь облака клочьями висели прямо у неё над головой. Ба-бах! — и вот Анна уже лежит на горе Колсос, болтая в воздухе руками и ногами, а дно ящика рассекла большая трещина…
Всего в двух шагах на вершине горел огромный костёр. Тут следует поостеречься! Анна нашла три тяжёлых камня и опустила в ящик, а сверху сложила крест-накрест две палки. Затем подкралась поближе к костру и спряталась в расщелине.
Вокруг костра сидело множество ведьм: кто на спицах вязал, кто на коклюшках [Коклюшки — деревянные палочки, на которые наматываются нитки, для плетения кружев.] плёл.
Ты, наверное, думаешь, они кружева плели? Да уж, чудесные то были кружева! На первый взгляд вроде бы ничего, а если приглядеться — змеи вместо ниток, а внизу шипящие змеиные головы болтаются. И носить носки, связанные ведьмами, тебе вряд ли захотелось бы! Паголенок на вид вполне сгодился бы, но заканчивались носки большим пузырём, до краёв наполненным желчью.
Сплетни рекой лились. Ведьмы хохотали, злословили и судачили, перебивая друг друга, — слушать противно.
Анна сидела в своей расщелине и от души развлекалась — не удастся ли ей отыскать кого-нибудь из знакомых?
«А вот и йомфру Энерсен… а вон Северине Трап!.. И Малла Бёрресен, та, что вечно зубами мается, тоже здесь… Нет, вы только поглядите! Да это же старуха Берте Хаугане, торговка черникой, от которой вечно воняет навозом… и сидит она будто ровня с чопорной фрекен [Фрекен — в Норвегии XIX — начала XX века незамужняя женщина, происходящая из семьи зажиточного торговца, высокопоставленного чиновника или крупного землевладельца.] Ульриккой Пребенсен. Подумать только! Рядом с самой благородной фрекен, которая всегда говорит лавочнику: „Будь любезен, голубчик, обслужи меня первой!»».
Анне пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться.
Языки мололи, будто мельничные жернова. Ведьмы только что живенько перемыли косточки пасторше — ох уж эта тихоня-книгочейка, подцепила себе муженька, да такого толстого, что, как проповедь читать, он еле на кафедре умещается. Уж мы её! Пусть поостережётся!..
Затем настал черёд губернаторши, жены судьи, полицмейстерши, а потом и всех остальных.
Казалось, они совсем с ума посходили от злобы. Йомфру Энерсен как закричит: «Плевать нам на них всех, вместе взятых! Тьфу!»
«Тьфу!.. Тьфу!.. Тьфу!..» — раздалось со всех сторон.
«И я на йих плювать хотела!» — гаркнула Берте Хаугане. И все расхохотались.
Тут появился страшный чёрный ворон. «Едет! Едет!» — заголосил он.
И откуда ни возьмись прилетел и бухнулся среди них длинный чёрный оборванец. А под мышкой у него скрипка.
«Вечер добрый, друзья мои!» — выкрикнул он. «Добро пожаловать, любезный Сатана!» — ответили все хором. От радости чуть было не забыли, что кофе Чёрту приготовили. А кофеёк-то был ядрёный! Напились они им допьяна. Однако Чёрту, известное дело, не привыкать к горяченькому. Каждую чашку кофе он закусывал горстью раскалённых углей.
Вдруг Чёрт возьми да и прыгни прямо в костёр и заиграй ведьминскую плясовую, так что от струн искры посыпались. Ведьмы взялись за руки и давай вокруг него плясать.
Такой гадости Анна отродясь не видывала и не слыхивала — точно камнем по стеклу скребли. А отвратительнее урода с рогами, что восседал посреди жаркого огня, на всём белом свете не сыщешь.
А уж как ведьмы-то разошлись! Они кружились в танце всё быстрее и быстрее, аж в глазах рябило — будто на водопад с тысячами разлетающихся брызг смотришь. И каким бы страшным ни было это зрелище, Анна не могла удержаться от смеха. Вновь ей пришлось губу закусить, истинная правда! Видели б вы фрекен Пребенсен… нос кверху, шёлковые юбки развеваются вокруг тощих ног, а на губах застыла прелестная улыбка. Рядом выплясывает Берте Хаугане: «Опп-ля, хопп-ля-ля!»
«А йомфру Энерсен, вы только поглядите!.. Ха-ха-ха!»
Но самое веселье началось, когда Малла Бёрресен, закружившись в танце, хлопнулась навзничь и сломала свой длинный нос. Вот уж все хохотали; сам Чёрт, восседавший на костре, ржал как сивый мерин.
.. Анне была девушкой смышлёной. «Хорошего понемножку, надо и на следующий разок оставить», — подумала она. Потихоньку прокралась обратно к комодному ящику, вынула камни и шепнула: «Неси с горы Колсос!», и ящик во весь опор понёс её домой…
На следующий день йомфру Энерсен всё удивлялась, откуда на дне ящика такая большая трещина.
Малла Бёрресен, очевидно, упала с лестницы, потому как на носу у неё красовался огромный пластырь.
А когда Анна отправилась к лавочнику за зелёным мылом, ей снова пришлось закусить губу, чтобы не расхохотаться. В лавку важно вплыла надменная фрекен — нос кверху, шёлковые юбки шелестят вокруг тощих ног: «Шпилек для волос на три шиллинга [Шиллинг — мелкая разменная монета, имевшая хождение в Норвегии в XVI–XIX вв.]… И будь любезен, голубчик, обслужи меня первой!»
— КОНЕЦ —
Норвежская народная сказка с картинками. Перевод Е. Рачинской иллюстрации Т. Киттельсен
