Страница 21 из 36
Незнайка на Луне (роман-сказка)
Глава двадцать первая. Приключения Скуперфильда
Читатели, достаточно напрактиковавшиеся в чтении книжек и поэтому привыкшие схватывать все, так сказать, на лету, уже догадались, наверно, что этот худенький пассажир в черном цилиндре был не кто иной, как господин Скуперфильд. С тех пор как ему удалось спастись от своих «избавителей», прошло не более суток, но за этот сравнительно небольшой срок бедняга Скуперфильд успел испытать очень многое.
Первое время он бежал по лесу, не переводя дыхания, стараясь как можно дальше уйти от погнавшегося за ним Миги. Обернувшись назад и убедившись, что его никто не преследует, он значительно снизил скорость, то есть, попросту говоря, зашагал не спеша. Внутри у него все пело, все ликовало. Он был счастлив оттого, что получил долгожданную свободу и притом не израсходовал ни одного сантика.
Совершенно не представляя себе, в какую сторону надо идти, чтоб попасть на дорогу, где его могла подобрать попутная машина, Скуперфильд решил идти, не сворачивая, все прямо, надеясь, что лес где-нибудь да кончится и он выйдет к какому-нибудь жилью.
В результате пережитых волнений чувство голода совершенно оставило его, то есть у него пропал аппетит. Надо сказать, что это очень часто наблюдаемое явление. Каждый по себе знает, что различные чувства не могут владеть нами все сразу. Обычно какое-нибудь более сильное чувство вытесняет все остальные, более мелкие чувства, и тогда мы забываем о вещах, которые до этого казались нам чрезвычайно важными. На эту сторону дела как раз и обратил внимание Скуперфильд. Заметив, что ему совсем расхотелось есть, он понял, что чувство голода пропало у него от волнения. Это открытие навело Скуперфильда на мысль, что можно соблюсти экономию на еде, если, к примеру, хорошенько поволноваться перед завтраком или обедом. Для этого достаточно было затеять какой-нибудь неприятный разговор или просто поссориться с кем-нибудь.
Увлекшись этими оригинальными мыслями, Скуперфильд не заметил, как чувство голода снова начало подкрадываться к нему. Очнулся он, лишь когда у него в животе мучительно засосало. Зная, что обычно заблудившиеся в лесу утоляют голод ягодами, лесными орехами или грибами, он принялся старательно шарить глазами вокруг, но нигде не видал ни орехов, ни ягод, ни даже грибов. Потеряв надежду отыскать что-либо съедобное, Скуперфильд попробовал жевать траву, но трава была горькая, и он тут же с отвращением выплюнул ее. Заглядевшись по сторонам, он не заметил, как забрел в болото. Ощутив под ногами зыбкую почву, он решил обойти опасное место, но земля заходила у него под ногами ходуном. Испугавшись, он побежал обратно, но сделал лишь несколько шагов и угодил прямо в лужу. Видя, что со всех сторон окружен жидкой болотной грязью, Скуперфильд принялся прыгать с кочки на кочку. С большим трудом ему удалось выбраться на твердую почву, но при этом он попал в заросли репейника. Исцарапав лицо и руки, он продрался через колючки и уселся на траву, чтоб хоть немного передохнуть.
Долго сидеть ему, однако же, не пришлось, так как на него напали рыжие болотные муравьи, укусы которых, как известно, очень мучительны. Скуперфильд, сам того не подозревая, уселся на их гнездо. Сначала он топтал муравьев ногами и колотил своей палкой, но, видя, что их не становится от этого меньше, решил оставить поле боя и отступил. В тот же момент он обратил внимание на то, что вокруг стало темней. Сообразив, что день подошел к концу, Скуперфильд прибавил шаг.
Мысль о том, что ему придется заночевать в лесу, приводила его в содрогание. По временам ему казалось, что лес начинает редеть и он вот-вот очутится на опушке, но это было обманчивое впечатление. Лес все не кончался, а мрак сгущался все больше.
Скуперфильд понимал, что через несколько минут наступит полная темнота, и стал искать, где бы заночевать. В одном из деревьев он заметил на высоте своего роста большое дупло. Решив, что более удобного места для ночлега теперь уже не найти, Скуперфильд залез в это дупло и начал располагаться на ночь.
Дупло оказалось довольно просторное. В нем можно было сидеть, задрав кверху ноги и прислонившись к стенке спиной. Скуперфильд нашел, что это очень удобно, тем более что снизу дупло было устлано слоем сухих прошлогодних листьев. Сняв с головы цилиндр и положив его на дно дупла рядом с палкой, Скуперфильд решил поскорей заснуть, но острое чувство голода гнало сон прочь. В добавление к этому у него начали болеть ноги. Скуперфильд подумал, что ноги болят от непривычки спать в обуви, и снял ботинки. Ноги, однако, не перестали болеть. К тому же болели уже не только ноги, но и спина и все тело. Скуперфильд понимал, что если бы ему удалось вытянуться во весь рост, то боль прошла бы, но в дупле никак нельзя было вытянуться. Там можно было сидеть только в скрюченном виде.
С наступлением темноты температура понизилась, и Скуперфильда начал пробирать холод. Чувствуя, что мерзнет все больше и больше, Скуперфильд снова обулся, надел на голову цилиндр, поднял воротник пиджака, а сверху положил на себя свою палку и чековую книжку, но от этого ему не стало теплей. До этого случая Скуперфильд слепо верил, что его чековая книжка, с которой он не расставался всю жизнь, способна выручить его из любой беды. На этот раз он на своем личном опыте убедился, что бывают все же случаи, когда ни банковский чек, ни наличные деньги не представляют собой никакой ценности.
Почувствовав, что закоченел окончательно, Скуперфильд выскочил из дупла и принялся прыгать вокруг дерева, после чего проделал целую серию гимнастических упражнений в быстром темпе. Это ему помогло. Но ненадолго. Как только Скуперфильд залез обратно в дупло, его снова начал одолевать холод. Несколько раз в течение ночи он вылезал из своего убежища, прыгал словно кузнечик, чтобы хоть немного согреться, и глодал кору дерева, пытаясь утолить голод. За ночь он ни на минуту не сомкнул глаз и устал, будто на нем возили воду. Ночь показалась ему нескончаемо длинной, и как только забрезжил рассвет, он покинул свое негостеприимное убежище, удивляясь только тому, что вообще остался в живых.
На этом приключения Скуперфильда, однако, не окончились. После бессонной ночи он очень туго соображал и брел, не разбирая пути. К тому же в лесу еще было недостаточно светло. Он сослепу натыкался на стволы деревьев и чуть не расквасил себе нос. Наконец он все же выкарабкался из лесу. Перед ним расстилалась зеленая долина, местами покрытая серовато-белыми пятнами, которые Скуперфильд принял за снег. Спустившись в долину, Скуперфильд обнаружил, что это был вовсе не снег, а туман, который начал сгущаться над охладившейся за ночь землей. Слой тумана стелился так низко и был так плотен, что Скуперфильд брел в нем, словно по горло в воде. Со стороны могло показаться, будто над покрывшим всю долину дымящимся морем плыла лишь голова Скуперфильда в черном цилиндре.
Скуперфильду и самому казалось, будто руки, и ноги, и даже само туловище у него исчезли, а осталась одна голова, которая неизвестно на чем и держалась. Когда ему случалось посмотреть вниз, он видел лишь смутные очертания своих плеч. Когда же он глядел вверх, то видел серебристую, местами вспыхивающую розоватыми и голубоватыми отблесками поверхность лунного неба, представлявшуюся ему нагромождением исполинских металлических скал, каким-то чудом повисших в воздухе.
Нечего, конечно, и говорить, что Скуперфильд и прежде мог сколько угодно любоваться красотой утреннего неба, но прежде ему не приходилось просыпаться так рано. Погруженный по горло в туман, который тянулся во все стороны до самого горизонта, Скуперфильд оставался как бы один на один с загорающимся чистыми, нежными и сверкающими красками утренним небом, и это зрелище наполняло его каким-то возвышенным и торжественным чувством. Ему казалось, что он открыл в природе какую-то новую, неизведанную, никем не виданную красоту, и он жалел лишь о том, что никогда не учился рисовать и не может изобразить красками эту величественную картину, с тем чтоб унести ее с собой и уже никогда с ней не расставаться.
Ощущая, будто что-то как бы распирает его изнутри, Скуперфильд испытывал неизъяснимое желание обнять распростершееся над ним небо. И он чувствовал, что сможет сделать это, если только протянет руки. И он протянул руки, но как раз в тот же момент потерял под ногами почву и покатился в овраг.
Перекувырнувшись несколько раз через голову, он скатился на дно оврага и остался лежать ничком, разбросав в стороны руки. Мелкие камешки и комья сухой земли, катившиеся вслед за ним, некоторое время колотили его по спине. Вскоре это движение прекратилось. Ощупав себя со всех сторон, Скуперфильд убедился, что не переломал ребер, и принялся шарить руками вокруг, надеясь отыскать свалившийся с головы цилиндр. К счастью, цилиндр оказался неподалеку. Вытряхнув попавшие в него камешки, Скуперфильд водворил свой головной убор на принадлежащее ему место и стал осматриваться по сторонам. Впрочем, это не имело никакого смысла, так как в тумане ровным счетом ничего не было видно.
Ощупывая перед собой землю тростью, Скуперфильд добрался до противоположного склона оврага и стал карабкаться по нему вверх. Несколько раз он срывался и скатывался обратно, но наконец ему все же удалось выбраться на поверхность. Отдышавшись немного и заметив, что туман стал прозрачнее, Скуперфильд отправился дальше.
Вскоре туман рассеялся, и Скуперфильд обнаружил, что шагает по рыхлой земле, усаженной какими-то темно-зелеными, ломкими кустиками, достигавшими ему до колен. Выдернув из земли один кустик, он увидел несколько прицепившихся к корням желтоватых клубней. Осмотрев клубни внимательно, Скуперфильд начал догадываться, что перед ним самый обыкновенный картофель. Впрочем, он далеко не был уверен в своей догадке, так как до этого видел картофель только в жареном или вареном виде и к тому же почему-то воображал, что картофель растет на деревьях.
Отряхнув от земли один клубень, Скуперфильд откусил кусочек и попробовал его разжевать. Сырой картофель показался ему страшно невкусным, даже противным. Сообразив, однако, что никто не стал бы выращивать совершенно бесполезных плодов, он сунул вытащенные из земли полдесятка картофелин в карман пиджака и отправился дальше.
Шагать по рыхлой земле, беспрерывно путаясь ногами в картофельной ботве, было очень утомительно. Скуперфильд на все лады проклинал коротышек, вздумавших, словно ему назло, взрыхлить вокруг землю и насадить на его пути все эти кустики.
Как и следовало ожидать, ему все же удалось в конце концов добраться до края картофельного поля. Выбравшись на твердую почву, Скуперфильд облегченно вздохнул и в тот же момент ощутил доносившийся откуда-то запах дыма. От этого запаха на него словно повеяло теплом и домашним уютом.
«Раз есть дым – значит, есть и огонь, а раз есть огонь – значит, где-то готовится пища», – сообразил Скуперфильд.
Оглядевшись по сторонам, он заметил вдали заросли лозняка и поднимавшуюся над ним струйку дыма. Припустив изо всех сил, Скуперфильд продрался сквозь заросли лозняка и очутился на берегу реки. Выглянув из-за кустов, он увидел, что река в этом месте делала поворот, образовав небольшой полуостров. Плакучие ивы с изогнутыми стволами склонились над рекой и свешивали в воду свои длинные ветви с серебристо-зелеными, непрерывно колеблющимися листочками. Прозрачные струйки воды тихо плескались в корнях деревьев. Двое коротышек плавали неподалеку от берега и, казалось, что-то искали в реке. То один, то другой исчезали под корягами, а вынырнув, старательно отфыркивались. Двое других сидели на берегу у костра и подкладывали сухие сучья в огонь. 
У самой воды под большой, старой ивой стоял дом не дом, хижина не хижина, а скорее какая-то сказочная избушка. Все ее стены были испещрены какими-то непонятными картинками. На одной картинке был изображен коротышка в клетчатом плаще и с трубкой в зубах. На другой – точно такой же коротышка, и тоже с трубкой, но почему-то перевернутый вверх ногами. Над этим перевернутым коротышкой была чья-то огромная нога в начищенном до яркого блеска ботинке. Рядом была банка с черникой, зеленые стручки гороха, чья-то голова с волосами, покрытыми белой пушистой пеной, чей-то рот с красными, улыбающимися во всю ширину губами и огромными, сверкающими белизной зубами. Затем снова чья-то намыленная голова, но на этот раз лежащая на боку, чашка с дымящимся кофе, еще банка с черникой, огромной величины муха, опять нога… Все это было без всякого смысла и связи, словно какой-то художник рехнулся, а потом вырвался на свободу и решил разукрасить попавшееся ему на пути строение своей сумасшедшей кистью.
И все же не это привело в изумление Скуперфильда. У него захватило дыхание, когда над входом в эту чудную хижину он увидел вывеску, на которой огромными печатными буквами было написано:
МАКАРОННОЕ ЗАВЕДЕНИЕ СКУПЕРФИЛЬДА
– Что за чушь! – пробормотал в недоумении Скуперфильд. – Что это еще за макаронное заведение, провались оно тут же на месте! И кто дал им право помещать на этой дурацкой клетушке мое имя? Или все это мне во сне снится?
Он принялся протирать кулаками глаза, но ни река, ни деревья, ни коротышки, ни дом с надписью не исчезали.
– А если это не сон, тогда что же? Насмешка? – вскипел Скуперфильд, и его кулаки сами собой сжались от злости.
Ему стало казаться, будто все это кем-то нарочно подстроено, будто кто-то подчинил его своей воле и заставил таскаться по лесам и болотам, прыгать по кочкам, скатываться в овраг, и все для того, чтоб заманить его сюда и показать эту нелепую вывеску.
– Какая-то чушь! Хулиганство! Оскорбление личности! Что-то совсем дикое и несуразное! – ворчал Скуперфильд, в двадцатый раз прочитывая поразившую его надпись.
Постепенно он начал, однако, припоминать, что уже где-то видел такую надпись, что она, в общем-то, ему очень и очень знакома.
– А! – чуть ли не закричал он вдруг. – Вспомнил! Я ведь видел ее на ящиках с макаронами, которые выпускает моя собственная макаронная фабрика, провались я тут же на месте.
Присмотревшись, он убедился, что надпись на самом деле была сделана на длинном фанерном ящике из-под макарон и что вся хижина была сооружена из подобного рода ящиков. Здесь были ящики и из-под табака, с изображением коротышки с трубкой в зубах, и из-под мыла, с изображением намыленной головы, и из-под зубного порошка, с изображением зубов, сверкающих белизной.
В это время нырявшие коротышки вылезли из воды и присоединились к тем, что грелись у костра. Скуперфильд хотел подойти к ним, но его смущало, что коротышки были не совсем одеты. На одном были только брюки и башмаки, другой был в пиджаке, но без брюк, у третьего недоставало на ногах башмаков, у четвертого не было шляпы. Увидев, что коротышки поставили на костер большую банку из-под томатов и принялись что-то кипятить в ней, он решил отбросить в сторону приличия и подошел к ним. 
– Здравствуйте, дорогие друзья, не найдется ли у вас чего-нибудь покушать? – спросил он жалобным голосом. – Честное слово, целую ночь ничего не ел.
Его слова вызвали у коротышек целую бурю смеха. Тот, который был без рубашки, со смеху повалился на спину и принялся болтать в воздухе ногами. А тот, который был без штанов, ударял себя ладошками по голым коленкам и кричал:
– Что? Как ты сказал? Целую ночь не ел? Ха-ха-ха!.. Извини, братец, сказал наконец он. – Мы живем по правилу: пять минут смеха заменяет ковригу хлеба. Поэтому уж если нам случается посмеяться, то мы смеемся не меньше пяти минут.
– Разве то, что я сказал, так смешно? – возразил Скуперфильд.
– Конечно, братец! Кто ж ночью ест? Мы думали, с тобой невесть что случилось, а ты говоришь: целую ночь не ел!
Они снова расхохотались, а Скуперфильд сказал:
– Если бы я только ночью не ел! Но вчера я даже не пообедал! Проклятый Крабс обещал угостить обедом, а вместо этого завез в лес и привязал к дереву.
Это заявление вызвало у коротышек новый припадок смеха.
– Что? – кричали они. – Привязал к дереву? Угостил, нечего сказать! Этот Крабс, видать, большой шутник!
И на этот раз они смеялись не меньше пяти минут. Наконец тот, который был в пиджаке, сказал:
– Извини, братец, ты, я вижу, хороший парень. С тобой не соскучишься! Только вот жаль, накормить тебя нечем. Хотели наловить раков на завтрак, да сегодня ловля неудачная вышла. Мерзавцы прячутся на такой глубине, что не донырнешь, а вода с утра такая холодная, что терпеть невозможно. Вот, если хочешь, попей с нами чайку. Эй, Мизинчик, – обратился он к коротышке, который был босиком. – Тащи-ка лишнюю кружку и начинай разливать чай. Сегодня твоя очередь.
Мизинчик быстро принес полдесятка консервных банок, поставил их на стол, сколоченный из двух больших ящиков, потом снял с костра банку из-под томатов и принялся наливать из нее кипяток в консервные банки.
– Прошу к столу, – пригласил он, покончив с этим занятием.
Все уселись на ящики, которые заменяли здесь стулья. Скуперфильд тоже сел. Увидев, что все взяли консервные банки и принялись прихлебывать из них, Скуперфильд тоже взял банку и, хлебнув из нее, обнаружил, что там был не чай, а простой кипяток.
– Где же чай? – спросил с недоумением он.
– Вот это и есть чай, – объяснил Мизинчик. – Он, правда, без чая, но это такой чай без чая. Теперь мода такая.
– Гм! – проворчал Скуперфильд. – Ну, чай – это действительно предрассудок! Шут с ним! От него организму все равно нет никакой пользы. Но где же сахар?
Этот вопрос вызвал новый взрыв смеха. Бесштанный фыркнул прямо в свою банку, так что горячий кипяток выплеснулся прямо ему на голые колени. А Мизинчик сказал:
– Извини, братец, сахару у нас тоже нет. И купить не на что. Мы уже давно пьем чай без сахару.
– Какая же польза простую воду хлестать? – угрюмо проворчал Скуперфильд.
– Э, не говори так, братец, есть польза, – сказал тот, который был без рубашки. – Вот ты за ночь, к примеру, промерз, организм твой остыл. Надо ему согреться. А как? Вот ты горячей водички попей, горячая водичка растечется по всем твоим жилочкам, организму сразу станет теплей. Да и в желудке будет не пусто. Вода тоже полезна.
– Ведро воды заменяет стакан сметаны, – вставил Мизинчик. – Науке это давно известно.
Все опять засмеялись.
– А кто вы, братцы? И чем занимаетесь? – спросил Скуперфильд, принимаясь хлебать кипяток.
– Мы, братец, так называемые беспорточные безработные. Слыхал, может быть, существует такая специальность? – ответил тот, который был без рубашки. – Когда-то и мы были не хуже других, а после того, как потеряли работу, опустились, как говорится, на дно. Вся наша беда в том, что у каждого из нас чего-нибудь не хватает. Вот видишь, у меня на теле нет даже рубашки, у этого нет ботинок, этот ходит без шапки. А попробуй покажись в городе без сапог или хотя бы без шапки, тебя сразу схватят фараончики и отправят на Дурацкий остров.
– Что ж, это вполне естественно, – подтвердил Скуперфильд.
– Таким образом, в городе нам не житье, как видишь, да и без города невозможно. Сейчас я вот возьму у Мизинчика рубашку и отправлюсь в город. Может быть, удастся где-нибудь подзаработать. А завтра Мизинчик наденет мои ботинки и, в свою очередь, отправится на заработки. Так мы и перебиваемся со дня на день: двое дома сидят, двое на промысел ходят. В общем, беда! Чувствую, что теперь нам уж не выбиться из нужды.
Нахлебавшись горячего кипятка, Скуперфильд почувствовал, что ему на самом деле стало теплей. Правда, особенной сытости он все же не ощущал.
Вытащив из кармана клубни картофеля, он сказал:
– Я, братцы, нашел тут какие-то штучки. Может быть, их можно есть?
Увидев клубни, коротышки засмеялись.
– Это же картофель! – сказали они. – Его можно испечь.
– А вы умеете?
– Еще бы не уметь! – воскликнул Мизинчик.
Он схватил клубни и потащил к костру.
– Так вы, братцы, пеките, а я принесу еще.
С этими словами Скуперфильд вылез из-за стола и зашагал к зарослям лозняка.
– Куда же ты? – закричали коротышки.
– Я сейчас, братцы! В один момент! – крикнул Скуперфильд, исчезая в кустах.
В одну минуту он пробрался сквозь заросли лозняка и, очутившись на картофельном поле, принялся выдергивать из земли кусты вместе с клубнями. Отделив от корней клубни, он наполнил ими свой цилиндр доверху и уже хотел отправляться обратно, как вдруг почувствовал, что его кто-то схватил сзади за шиворот. Сообразив, что попал в руки сторожа, Скуперфильд с силой рванулся и бросился удирать.
– А вот я тебя! – кричал сторож, изо всех сил размахивая суковатой палкой, которую держал в руках.
Несколько раз он пребольно огрел Скуперфильда по спине палкой и прекратил преследование лишь после того, как загнал его в овраг.
Очутившись снова на дне оврага и растеряв по пути всю картошку, Скуперфильд начал раздумывать, куда ему лучше податься: вниз по оврагу или же вверх. Вылезать из оврага он опасался, чтобы снова не попасть на глаза сторожу. Подумав как следует, он решил, что лучше все же отправиться вверх, так как в этом случае было больше надежды выбраться на поверхность.
Расчет Скуперфильда оказался верным. Пропутешествовав с полчаса, он выбрался из оврага и увидел вдали асфальтированного дорогу, по которой то в ту, то в другую сторону шмыгали автомашины.
Надеясь, что кто-нибудь сжалится над ним и подвезет до города, Скуперфильд подошел к краю дороги. Как только вдали показывалась автомашина, он принимался махать шляпой. Вскорости ему повезло. Один коротышка остановил машину и, отворив дверцу, пригласил его сесть.
– Вам куда надо? – спросил он, включая двигатель.
– Мне в Брехенвиль, – сказал Скуперфильд. – Думаю, что теперь мне уже лучше всего вернуться домой.
– В таком случае вам надо в обратную сторону, – сказал коротышка. – Я ведь в Давилон еду.
– Ну, все равно! – махнул рукой Скуперфильд. – Поеду сперва в Давилон, а оттуда на поезде в Брехенвиль. Кстати, зайду к этому мерзавцу Крабсу и рассчитаюсь с ним за то, что он привязал меня к дереву. И еще мне надо забрать оставленные у него в номере вещи.
Скуперфильд принялся подробно рассказывать новому знакомцу о своих приключениях и о подлом поступке Крабса, умалчивая лишь о том, с какой целью они отправились в совместную поездку. Все, что касалось денежных дел, Скуперфильд старался сохранять в тайне и никогда не нарушал этого правила. Коротышка громко смеялся, слушая этот рассказ, и был очень доволен, что судьба послала ему такого смешного спутника. Впрочем, скоро они распрощались, так как приехали в Давилон.
Поблагодарив владельца автомобиля за оказанную услугу, Скуперфильд отправился прямо в гостиницу. Там ему сказали, что Крабс еще вчера отбыл в Грабенберг. Скуперфильд, однако, сказал, что ему надо забрать оставленные в номере вещи. Упаковав обратно в цилиндр оставленные мыло, полотенце, платки и другие предметы, вплоть до гвоздей и куска проволоки, Скуперфильд отправился в ресторан, велел, чтоб ему подали четыре обеда, и принялся есть, как говорится, за четверых.
Пообедав и выпив для хорошего пищеварения бутылочку минеральной воды, он решил, что теперь уже ничто не мешает ему вернуться в свой родной Брехенвиль. Как мы уже убедились, случаю было угодно, чтоб он попал на тот же поезд и даже в тот же вагон, в котором Незнайка и Козлик ехали в Сан-Комарик. Известно, что Брехенвиль находится по пути в Сан-Комарик.
— Страница 21 —
