Страница 12 из 19
Остров Эскадо (повесть)
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
За что ногами пинают? Где собираются с мыслями? Почему осьминоги хохотали, а денежки плакали?
— Плакали наши денежки, — вздыхали пиратские матросы, оглядываясь на остров.
Попугай Полиглот тоже вздыхал, всхлипывал, сморкался в крыло. Ему было ужасно жалко денежки, которые, как он думал, лежат теперь сиротливо в чьих-то чужих карманах, горько плачут.
Капитан Плинтус ездил по палубе на своей походной самоходной кровати, пинал пиратов левой, искусственной ногой, приговаривал:
— Вот вам! И вот! И вот еще!
— За что? — увертывались от левой ноги пираты.
— За то, что меня, капитана своего, не защищали! За то, что хорошо спрятались! Я вас целый час найти не мог!
Увернувшихся от левой, искусственной ноги капитан пинал правой, естественной. Он был жутко печален, тосковал по утонувшей сабле, до самого вечера заставлял пиратов нырять, искать утопленницу на дне. На ощупь. Пираты обшарили дно, до полусмерти защекотали трех осьминогов, натаскали полкорабля ракушек и раковин. Саблю так и не нащупали. Она как сквозь воду провалилась. Куда-то канула.
Вечером круглое, красное солнце плюхнулось в теплые морские волны, тоже кануло. Установилась ночь. Йираты захрапели. Не спали только Плинтус и Полиглот, думали, как вернуть подаренные денежки.
— Давай украдем эту девчонку-Президента, — предложил попугай. — Украдем, но поменяемся. Они нам наши денежки, мы им их Президента.
— Надо пораскинуть мозгами! — сказал Плинтус, подошел к мачте, изо всех сил треснулся головой.
— А? Что? — повскакивали пираты.
— Ничего! — успокоил их капитан. — Это я думаю!
— Нельзя ли потише? — спросили пираты.
— Нельзя! Спите так, — сказал капитан и еще два раза треснулся. Мозги капитана скрипнули, и в его голову крадучись вошли сразу три мысли. Плинтус кинулся в свою капитанскую каюту, собрался там с мыслями, внимательно их выслушал.
— Нет, — шептала первая. — Президента воровать не надо. Сам видел, какой у нее телохранитель. Драчун и грубиян. Ты лучше воруй того, у кого телохранителя нету.
— Например, — подсказывала вторая, — тех двух чистеньких близняшек на стульчиках. Прямо со стульчиками и укради.
— А если, — подучивала третья мысль, — жители денежки не отдадут, мы этих близняшек чистеньких утопим. В грязной воде. Вместе со стульчиками.
Утром, в тот самый час, когда на острове Эскадо вовсю шла уборка, капитан растолкал обеими ногами своих сонных пиратов, стал подговаривать их прыгать с корабля, красться на остров, воровать близняшек.
— По воде красться? Мы плавать крадучись не умеем, — отнекивались пираты.
— А вы не плавайте. Идите пешком.
— По волнам? — удивлялись пираты.
— По дну.
— А дышать чем?
— Нечего вам дышать! Идите затаив дыхание! Чтоб не поймали.
Пираты набрали в рот побольше воздуха, пошли на дно и быстренько на цыпочках добежали до острова Эскадо. Там они выскочили из воды и, оставляя за собой лужи, незаметно подкрались к дому близняшек — двойняшек.
Обе сестрички, старшая и младшая (Тяпа была старше Тепы на семь минут), в пока еще чистеньких платьицах, уже сидели на своих стульчиках. Закрыв глаза, старательно грызли веревки. Их несчастная мать домывала пол на кухне, с ужасом думала о той минуте, когда веревки не выдержат, перегрызутся.
Пираты протопали по коридору, наследили, схватили стульчики и унесли. Вместе с близняшками.
Поджидая своих матросов с добычей, капитан Плинтус, хоть ему и было это противно, решил немножко убрать на корабле.
— Эти близняшки, — сказал капитан попугаю, — чистюли. Очень, наверно, к чистоте привыкли. Увидят наш грязный корабль — испугаются до смерти.
— Ну и пусть, — кровожадно усмехнулся Полиглот. — Пусть пугаются. До смерти. Так им и надо. Я, может, тоже чистюля в душе, а терплю.
— Ты другое дело, ты крылатый морской волк, а они девчонки. Все-таки мы не звери, не будем девчонок в чистеньких платьицах с утра грязными кораблями пугать. Лучше мы их, чистеньких, потом, вечером, утопим.
Наивный пират совершенно не знал суровой жизненной правды. Думал, что маленькие девочки, которых с утра умыли и одели в свежие платьица, остаются такими же чистыми до самого вечера.
Плинтус нехотя взялся за швабру, с отвращением навел на корабле чистоту и порядок.
— Ну, как? — спросил он, недовольный своей работой.
— Потрясающе! — восхитился Полиглот. — Хорошо, что я привык сморкаться только в крыло. Сморкаться на такую чистую палубу было бы непростительно.
— Я бы тебя простил! — вздохнул Плинтус. — Ну, ничего, потерпим до вечера, потом вернем наш родной беспорядок на место.
Вернувшиеся пираты шагнули на палубу, остолбенели. Не смогли узнать своего корабля.
— А ну, вытирайте ноги! — накинулся на них попугай Полиглот, ругаясь сразу на всех трех с половиной известных ему языках.
— Обо что? — испуганно спросили пираты, прижимая к груди стульчики с двойняшками.
— Об флаг.
Пираты старательно вытерли ноги, аккуратно поставили на чистую палубу оба стульчика.
Попугай взвился в небо, помчался к острову Эскадо вести переговоры. Он летел с грязным предложением разменять двух чистых девочек на кучу денег.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Куда заходят переговоры? Как действовать хитростью? Кого слон не упустит?
На острове Президент Синдирелла уже все узнала. Два раза. Сначала новости про похищенных близняшек ей рассказали телевизионные дикторы, а потом прибежала близняшкина мама и еще раз рассказала то же самое.
Полиглот через окно влетел в кабинет Президента, где вокруг стола заседало все Правительство мам острова Эскадо, нагло уселся на самой середине круглого стола, сделал свое грязное предложение.
Младшая помощница Президента — худенькая кошка тут же стала к нему подкрадываться.
— Уберите кошку! — потребовал попугай. — А то наши переговоры зайдут в тупик. И отдавайте подарочек.
— Хорошо! — согласилась Президент, изо всех сил удерживая за хвост свою младшую помощницу. — Мы согласны. Мы хотим получить обратно наших двойняшек, поэтому вернем ваш подарочек.
Все мамы ахнули. Кошка тоже. От удивления кошка чуть не забыла человеческий язык, но вовремя его вспомнила, перестала вырывать хвост, обернулась к Президенту, шепнула ей на ухо:
— Ты зачем согласилась? Что мы будем возвращать? Какой подарочек? Они же нам ничего не дарили!
— Наверно, дарили, — шепнула кошке Президент. — Только мы не заметили. Ты моя помощница, вот и помоги разузнать, что это был за подарок.
Мамы и Президент вышли из кабинета, оставили попугая с кошкой наедине.
— Только, чур, не подкрадываться! — сразу же сказал попугай.
— Ладно, — согласилась кошка и села на краю стола.
— Значит, отдаете подарочек? — хихикнул попугай. — Небось жалко расставаться?
— Очень жалко! — сказала кошка. — Легко ли расстаться с такой ценной вещью!
— Ох, не легко! — кивнул попугай, с нежностью вспоминая грязные деньги. — Маленькие, серенькие и шуршат так приятно!
— Минуточку, — сказала кошка, выскочила из кабинета.
За дверью ее ждали Президент Синдирелла и все Правительство мам.
— Поняла! — крикнула кошка. — Маленькие, серенькие, шуршат. Пираты подарили нам мышей.
— Глупости! — покачала головой Синдирелла. — У нас своих мышей хватает. Прибавятся новые — сразу заметим. Нет, мышей они не дарили.
Кошка вернулась в кабинет, спросила:
— Вам как подарочек возвращать? В коробочке или без?
— Можно без, — разрешил попугай, представив себе огромную кучу денег. — Все равно она ни в какую коробочку не поместится. Очень уж большая.
— Сейчас! — сказала кошка, выскакивая из кабинета. — В коробочку не поместится. Очень большая, — зашептала она мамам и Синдирелле. — Кажется, это была слониха.
— Чепуха, — не согласилась Синдирелла. — Никакой слонихи на острове нет. Только один слон в зоопарке. Была бы слониха — уж наш-то слон ее бы не упустил. Познакомился бы.
— Надеюсь, вы их постирали, — сказал попугай, когда кошка вернулась. — Не будете грязные отдавать?
— Это были носки, — снова выскочила из кабинета кошка. — Или майки. Или наволочки.
— Кто наволочки на день рождения дарит? — удивилась Синдирелла. — Нет, так ничего не выйдет. Надо действовать хитростью. Надо прямо спросить, как называется то, что они нам подарили.
Кошка решила действовать хитростью. Вернулась в кабинет и сказала:
— Скоро мы вам отдадим… это… ну, это… как его? Ой, забыла, как называется!
— Деньги! — подсказал попугай. — Кучу наших грязных денег.
Наконец-то все выяснилось! Но легче от этого не стало.
Правительство мам с трудом вспомнило, что среди прочего мусора недавно попадалась одна большая куча бумажек. И сверху действительно лежала какая-то записка. Но записка была написана кошмарным почерком, ничего не разобрать, а бумажки ужасно грязные, руками трогать противно. Мамы решили, что это просто мусор, надели резиновые перчатки, не долго думая, сунули всю кучу в иннокентьевскую Превращалку.
— Надо, — сказали мамы, — пойти посмотреть, что из этой кучи получилось. Что выскочило, то и отдадим. Пожалуйста, нам не жалко.
