Страница 6 из 9
Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой (сказка)
Чеснок и нюхательный табак
Бабушка сидела у окна и вязала. Она очень волновалась за Касперля и Сеппеля. Только бы с ними не случилось никакого несчастья!
Время от времени бабушка бросала взгляд на часы с маятником, висевшие на стене. «Уже половина девятого — а о них до сих пор ни слуху ни духу! Мало-помалу вся эта история начинает казаться мне просто невероятной».
Бабушка продолжила вязать дальше: две лицевые, две изнаночные — две лицевые, две изнаночные. Вдруг раздался стук в окно. Она схватилась за сердце и отложила вязание.
— Кто там?
— Это мы, — сказал со двора Касперль. — К сожалению, мы чуточку опоздали. Не сердись, пожалуйста!
Бабушка отворила им входную дверь.
— Слава богу, что вы наконец дома! Ну и нагнали вы, однако, на меня страху!
Касперль кинулся бабушке на шею и принялся так целовать ее, что та едва не задохнулась. А Сеппель с Хотценплотцем между тем тайком проскользнули вверх по лестнице.
— Прекрати, Касперль, прекрати! Бабушка наморщила нос и отвернулась от него.
Мало того что мне приходится полночи дожидаться вас — теперь от тебя к тому же разит чесноком! И где только вы пропадаете!
Это долгая история, бабушка: утро вечера мудренее.
Касперль так душераздирающе зевнул, что бабушка испугалась, а вдруг он уже вообще никогда больше не сможет закрыть рот.
— Может, вы перекусите чего-нибудь? Вы же, должно быть, очень проголодались.
— Проголодались? Да мы с ног валимся от усталости! Нам бы до постели добраться — вот единственное желание.
— Тогда спокойной ночи, — сказала бабушка. — И не забудьте почистить зубы! А я наберу еще несколько петель, да и тоже буду укладываться.
Сеппель с Хотценплотцем дожидались Касперля в спальне.
— Она заподозрила что-нибудь?
— Бабушка? — Касперль защелкнул изнутри щеколду. — Бабушка заметила, что я наелся чеснока, больше ничего.
Хотценплотц водрузил свою разбойничью шляпу на крючок для одежды рядом с дверью. Он распустил ремень, он расстегнул жилетку.
— Не знаю даже, как мне и благодарить вас! И прежде чем друзья успели помешать ему, он извлек табакерку и от всей души угостился нюхательным табаком.
Дальше случилось то, чему и следовало бы случиться.
Хотценплотц изо всех сил чихнул. Оконные стекла зазвенели, лампа задребезжала, бабушка, тяжело дыша, поднялась по лестнице.
— Касперль! — воскликнула она. — Это ты там так ужасно чихаешь?
Большим и указательным пальцами Касперль зажал себе нос.
— Прости, пожалуйста! — На слух можно было решить, будто у него сильный насморк. — Я, должно быть, простудился.
Хотценплотц чихнул еще раз.
— Может, дать тебе чего-нибудь, чтобы ты пропотел? — спросила бабушка из-за двери. — Как насчет чашечки ромашкового настоя?
— Нет, нет, — запротестовал Касперль. — Я чувствую себя уже значительно лучше…
Хотценплотц чихнул в третий раз, Сеппель вовремя набросил ему на голову одеяло с постели Касперля.
— Ты же слышишь, уже проходит.
— Как хочешь, Касперль.
Бабушка пожелала ему скорейшего выздоровления. Друзья подождали, пока она спустится вниз по лестнице и затворит за собой дверь гостиной; потом освободили своего гостя от одеяла.
— От нюханья табака вам, господин Хотценплотц, с этого момента придется воздержаться! — сказал Касперль. — Ни одна живая душа не должна догадаться, что вы находитесь в этом доме, — и даже бабушке ни-ни!
Хотценплотц был совершенно подавлен.
— С этого момента, — пообещал он друзьям, — вам представится случай услышать, как неимоверно тихо я могу вести себя, черт побери!
Он сжал кулак — и не схвати его Сеппель за руку, он, в подтверждение сказанного, грохнул бы им по столу.
— Давайте-ка лучше спать! — предложил Касперль.
Он и Сеппель забрались в постель, для Хотценплотца нашлось место на диване.
— Надеюсь, он не слишком для вас короток?
— Напротив! Только мои ноги несколько длинноваты для него, однако это не самое страшное. Стало быть, спокойной ночи!
— Спокойной ночи, господин Хотценплотц!
Беспокойная ночь
Касперль погасил свет. Он улегся на спину, закинул руки за голову и принялся размышлять. Если они намерены попытаться убедить господина Димпфельмозера в невиновности Хотценплотца, им следовало бы как можно скорее разузнать, что же случилось с магическим шаром.
«Сразу после завтрака мы отправимся к госпоже Худобок, — наметил он. — Если нам улыбнется счастье, мы отыщем в ее доме что-нибудь, что поможет нам выйти из затруднительного положения…»
С такими мыслями Касперль уснул, и ему приснился сон. Во сне он увидел себя идущим через сад госпожи Худобок. Ему навстречу, шаркая ногами, плывет в сопровождении Васьти вдова: в утреннем халате и войлочных туфлях, с бигуди в волосах и, иначе это и представить себе невозможно, с толстой сигарой во рту.
Она курила столь отчаянно и рьяно, что чад дыма вокруг становился все гуще и гуще до тех пор, пока она не исчезла в нем вместе с Васьти. Потом налетевший порыв ветра разогнал дым прочь — и, о чудо: госпожа Худобок превратилась в фею Амариллис! Во всем золотом блеске и великолепии стояла она перед Касперлем и помахивала ему рукой.
От Васьти же и след простыл.
Какой-то маленький огнедышащий дракончик в траве вился юлой у ног феи. Он раздувал ноздри и вращал глазами. А кроме того, оглушительно фыркал и свистел.
Касперлю некогда было удивляться.
— Вот так удачная встреча! — воскликнул он. — Вы случайно не знаете, кто украл шар госпожи Худобок?
Фея, к сожалению, тоже не могла ему этого сообщить.
— Однако я знаю кое-что другое, — заявила она.
— И что же?
— Я знаю, что нужно сделать, чтобы избавить Васьти от его уродства.
— Серьезно? — удивился Касперль. Фея Амариллис дружески кивнула.
— Дай ему известной травы, и все будет в порядке.
— Какой травы? — пожелал уточнить Касперль.
— Она тебе знакома, мой милый. Я должна только сказать тебе одно-единственное слово — будь внимателен…
Но прежде чем она успела закончить фразу, огнедышащий дракончик зарычал столь ужасно, что Касперль внезапно проснулся: Хотценплотц так храпел на своем диване, будто собирался сдуть под корень целый дубовый лес.
Бабушка, у которой был очень чуткий сон, поспешила к двери и постучала.
— Проснись, Касперль! Ты меня с ума хочешь свести своим храпом?
— Я? — спросил Касперль.
— Ну, может быть, это Сеппель! Не заразил ли ты его своим насморком?
— Очень возможно, бабушка. Тебя это удивляет?
— Мне в этом доме скоро вообще больше нечему будет удивляться, — сказала бабушка. — Не потрудишься ли ты, голубчик, объяснить мне, как можно спать при таком непрерывном храпе?
— Ты могла бы заткнуть уши ватой, — посоветовал Касперль. — Или прими какое-нибудь снотворное. Разве в твоем кухонном шкафу не* осталось валерьяновых капель?
— Валерьяновых капель? Хорошо, попробую выпить их. Если к утру состояние Сеппеля не улучшится, придется пригласить врача.
Касперль обрадовался, когда услышал, что бабушка удалилась. Он бы и сам с удовольствием хлебнул валерьянки, потому что Хотценплотц продолжал храпеть дальше как ни в чем не бывало.
И надо же было им с Сеппелем впутаться в эту историю!
Касперль зажал себе уши. Через некоторое время ему посчастливилось снова уснуть — однако фея Амариллис, к сожалению, второй раз так и не появилась: а он-то был бы вовсе не прочь от нее услышать, какую такую траву она имела в виду.
Спрятан надежно
Должно быть, валерьяновые капли подействовали неплохо, потому что на следующее утро бабушка не проснулась ни от трезвона будильника, ни от звонков разносчицы газет. Друзьям это оказалось только на руку: сегодня они поспали дольше, чем обычно. На завтрак они подали Хотценплотцу двенадцать жареных яиц. Затем Касперль упаковал для него краюху хлеба, кусок шпика, осьмушку сыра и кольцо копченой колбасы с тмином.
— Чтобы вы у нас не проголодались, господин Хотценплотц, — а теперь пойдемте, пожалуйста, мы должны разместить вас. Когда мы с Сеппелем уйдем из дому, может случиться, что бабушка обнаружит вас здесь наверху.
— Это почему?
— Потому что она каждое утро поднимается сюда, чтобы проветрить постели и прибрать в комнате.
— Тогда я на это время спрячусь в шкафу, — предложил Хотценплотц.
— Э-э, вы плохо знаете бабушку! Уж разок заглянуть в шкаф она обязательно не преминет.
— А если мне забраться под диван?
— Там она наткнется на вас метелкой, когда будет подметать.
Хотценплотц чертыхнулся.
— Бабушка мало-помалу начинает меня пугать! Да есть ли во всем доме хоть уголок, где вы от нее в безопасности?
Касперль и Сеппель препроводили его в картофельный погреб.
— Сегодня пятница, — объяснил Касперль. — Поэтому к обеду у бабушки будет яблочный пирог из слоеного теста с корицей и сахаром.
— Какое отношение это имеет ко мне?
— Большее, чем вы полагаете, господин Хотценплотц!
Касперль все точно предусмотрел.
— Поскольку для яблочного пирога картофель не требуется, бабушке совершенно определенно не придет в голову спускаться сегодня в подвал. Разве это не ясно как дважды два?
Нельзя сказать, что Хотценплотц пришел в полный восторг от нового укрытия. Здесь внизу было мрачно и холодно — и какой же затхлый запах стоял в этой подвальной каморке!
— Если б я мог время от времени, по крайней мере, нюхать щепотку табаку…
— Даже не мечтайте, господин Хотценплотц!
Касперль в знак протеста испуганно замахал руками.
— Лучше съедайте время от времени кусочек хлеба и немного шпика — или понюхайте тминную колбасу! Это протянется самое большее до сегодняшнего вечера!
— Ну, а если бабушка все-таки явится?
— Тогда вы заберитесь под пустые мешки из-под картошки и молчите как рыба — там вас никто искать не будет.
— Ладно, — пробормотал Хотценплотц. — Вы пожелаете мне успеха?
— Ни пуха ни пера!
Касперль и Сеппель заперли подвал снаружи. Они взяли из сарая садовый шланг и обильно полили водой дорожки вокруг бабушкиного дома: даже Васьти с его нюхом не должен был почуять, что Хотценплотц находится поблизости.
Затем они оставили на кухонном окне записку:
«Мы у госпожи Худобок.
Жди нас к яблочному пирогу, до встречи сегодня за обедом.
P. S. Если мы опоздаем — не беспокойся, бабушка»
