Страница 24 из 30
Кто главнее?
А в это время Александр, собрав все силы и все мужество, ждал друзей. Плыть было бессмысленно. Это только обессилило бы его, до ближайшей суши лежали длинные, бесконечно длинные морские мили. Около семи часов провел матрос ночью один в открытом море. Около девяти часов утра с фок-мачты возвращающегося теплохода его заметили друзья. У Александра хватило сил самостоятельно подняться по трапу. На радостях изволновавшаяся команда спустила парадный трап, что делалось только в особо торжественных случаях. Происшествие закончилось счастливо. Но что, если бы искать матроса пришлось не утром, а ночью, в туман или дождь? Конечно же, поиски стали бы намного сложнее. Чтобы облегчить поиск людей, оказавшихся на воде, спасательные средства судов — шлюпки, плоты, пробковые жилеты и круги — должны быть окрашены в хорошо заметный цвет. Но в какой? Специально проведенные исследования двадцати двух цветов красно-оранжево-желтой зоны спектра показали, что самая заметная — это насыщенная краска. Какого же она будет цвета — не так уж важно. А проводилось исследование так: небольшие окрашенные предметы спускались на воду, а пролетавший самолет выбирал из них самые броские. Теперь, зная, какая краска предпочтительнее для спасательных средств, за дело могли взяться маляры. Их руками красятся все предметы, которые могут в трудную минуту оказаться на воде, — от спасательных шлюпок до спасательных кругов.
Не только спасательные средства красят маляры. Кроме работы «на всякий случай», ведь кораблекрушение — явление редчайшее, маляр делает работу «на каждый день». Как, например, в небольшой корабельной каюте с узким иллюминатором, куда попадает немного света, создать хорошую освещенность? Проще всего, казалось бы, использовать мощные лампы, но это приведет к повышенному расходу электроэнергии, которая на корабле вдвойне дороже, чем на берегу, кроме того, мощное, яркое освещение будет вредно для людей. Маляр решает этот вопрос по-своему — окрашивает стены кают, помещения, куда вовсе не попадает естественное освещение, в спокойные светлые тона. Уменьшаются вредные для глаз контрасты. Меньше становится неприятных переходов от темного к светлому.
Однако это не значит, что весь корабль внутри следует окрашивать в один только белый цвет. В некоторых случаях его даже следует избегать. Он, например, неуместен на ледоколе, который по нескольку месяцев находится в окружении белых льдов. Однообразие природных цветов, которое дополнялось бы «нейтральной» белой окраской внутренних помещений судна, вызывало бы у команды чувство апатии. Напротив, перемена цветов приводит к повышению работоспособности людей, улучшает их настроение.
Не противоречит ли одно другому? В какие же цвета окрашивать судно: в однотонные или в контрастные? В каждом конкретном случае этот вопрос решается по-своему, по-особому, исходя из назначения помещений, которые окрашивают. В каютах пассажиры и команда отдыхают. Здесь уместны успокаивающие светлые тона. В рубках и надстройках судна, на рабочих местах команды, где лучше не дремать, уместнее яркие, будоражащие контрастами сочетания цветов. Зная это, маляр берется за работу, создает комфорт для тех, кому предстоит плавать на строящемся судне.
От профессиональных знаний маляра подчас зависит не только моральное, но и физическое состояние моряков. Даже среди старых «морских волков», уже не говоря о людях случайных — пассажирах, немало таких, кто плохо переносит морскую болезнь. Бесконечное раскачивание судна на волнах, когда вся каюта вдруг начинает надвигаться на вас, отступать или проваливаться, вызывает у человека не самые лучшие ощущения. Явное проявление морской болезни — беспрерывные тошнота и рвота; бывает, что она является причиной и более тяжелых недугов. Как обезвредить морскую болезнь, улучшить самочувствие людей? Оказывается, немало тут зависит от маляра. Желтые и зелено-желтые цвета, столь уместные при окраске судовых трапов, оказываются нетерпимыми при окраске кают. Эти два цвета усиливают действие морской болезни на организм.
Немало может сделать маляр и для человека, решившего в шторм подняться на верхнюю палубу — подышать свежим воздухом, в надежде, что приступ морской болезни пройдет. Хорошему маляру известно, что светлые цвета делают предметы легче, воздушнее. Светлая палуба в шторм не покажется вам внушительной и надежной. Зато если маляр окрасит ее в более темный цвет, она будет вселять в вас чувство уверенности, устойчивости и безопасности.
Часто мы даже не подозреваем, как важен для нас цвет. Оказывается, сильный шум, повышение температуры, то есть те самые условия, которые знакомы механикам, работающим возле судовых двигателей, становятся не так неприятны и заметны, если стены, потолок — все, на что падает взгляд работающих, окрасить в спокойные тона. Они хотя и не поглощают, например, шума, но создают условия, в которых организму легче приспособиться к неблагоприятным раздражителям.
Все, о чем вы сейчас узнали, возможно, для вас ново, но давайте задумаемся: разве даже из своего повседневного опыта мы не могли бы сделать полезных рекомендаций судовому маляру? Разве мы не говорим: «Какой холодный тон», видя окрашенную поверхность, наводящую на размышления о снеге, льде, ветре. Зато радостные, теплые тона напоминают об огне и солнце. Это не обманчивое впечатление, не самообман. Исследования показали, что интенсивность инфракрасного излучения нагретых тел зависит от цвета их поверхностного слоя. Для улучшения самочувствия человека, когда ему приходится подолгу находиться в слишком теплых или, наоборот, в слишком холодных помещениях, надо окрашивать их соответственно в холодные или теплые тона. Зная это, маляр подбирает для каждого отсека, для каждой каюты соответствующую окраску.
Теперь пройдем по только что окрашенному кораблю и посмотрим, в какие цвета окрасили маляры его внутренние помещения. Прежде всего отправимся на главный пост — в рулевую и штурманскую рубку. Здесь трудятся во время длинных рейсов вахтенный штурман и рулевой. Среди многих обязанностей штурмана есть и такая «простая» — следить в иллюминатор за окружающей обстановкой. Хороший морской бинокль помогает ему различить на большом расстоянии даже небольшой плавающий предмет. Наблюдение за вечно живым и подвижным морем требует напряжения, острого зрения и внимания. Особенно нужны они штурману ледокола, ведь нередко именно в такой иллюминатор он выбирает во льдах наиболее подходящий маршрут. Время от времени штурман подходит к столу с картами и лоциями. Тогда наблюдение за морем он поручает рулевому.
Если бы маляр покрасил стены рубки в темный цвет, глаза людей, управляющих судном, должны были бы приспосабливаться то к темной обстановке рубки, то к светлому и яркому сиянию моря в иллюминаторе. Чтобы этого не произошло, маляр окрасил стены рубки в светлый цвет, близкий по тональности к цвету того, что человек видит за иллюминатором.
Теперь отправимся в другой жизненно важный центр корабля — в радиорубку. Здесь проходят рабочие вахты радиооператора. Он несет полную ответственность за связь судна с берегом и другими судами. Он же первый узнает о чрезвычайных происшествиях на воде. В любую секунду он должен быть готов принять сигнал о помощи, который может и не повториться. Собранность, повышенное внимание — вот что требуется от радиооператора.
Задача маляра — окрасить рубку в такой цвет, который бы способствовал мобилизации этих качеств радиста, помогал ему быть настороже. Хороший маляр знает, что лучшим для этого поста судна будут цвета, подобранные из зелено-голубой зоны спектра. Именно эти цвета при условии их небольшой насыщенности особенно благоприятны, способствуют обострению слуха человека. Потому-то стены рубки, ее потолок окрашены именно в эти цвета.
Дальше наш путь лежит в трюмы корабля. Здесь маляру приходится думать уже не только об улучшении условий труда команды, но и о сохранности груза. При погрузке и разгрузке судна естественный свет поступает сюда через проем люка. Когда на улице темнеет, докеры пользуются переносными светильниками. Но и тот и другой источник света все-таки недостаточен. В полутемных трюмах дорогие машины и станки, бывает, нет-нет да и «заденут» друг о друга или о массивную корабельную переборку… Портится груз, ломается. Чтобы этого не произошло на нашем судне, маляры окрасили трюмы в очень светлый, чуть ли не зеркальный цвет. Не обычная это краска, а так называемая алюминиевая, с характерным металлическим блеском. Даже свет небольшой лампы, зажженной в этом трюме, очень помогает грузчикам. «Зеркальные» стены не поглощают, а, наоборот, отражают его. От этого улучшаются условия труда рабочих, делается светлее в чреве судна.
Наконец, мы попали на камбузный блок, на корабельную кухню. Здесь одно из основных требований — чистота. А чистоте, как давно и хорошо известно, способствует белый цвет. Но нельзя же весь камбуз покрасить белой краской. Лучшим «компаньоном» для белого цвета будет здесь холодный голубой тон. Почему холодный? Потому что очень уж горячая работа у корабельного кока. Чем сильнее шторм, тем больше приходится работать команде, тем лучше у нее аппетит. Разве объяснишь голодным матросам, что в бурю тарелки и кастрюли летают через голову кока по всему камбузу? Тут уж хочешь не хочешь — пошевеливайся. Вот кок и крутится волчком, жарко ему и от плиты, и от шторма, а холодный голубой цвет как нельзя кстати успокаивает его нервную систему. Вот почему маляры не пожалели для судовой столовой снежно-белой и небесно-голубой краски.
Есть у маляра на корабле еще одна работа, не менее важная, чем окраска внутренних помещений. Как-никак, морская вода в каюты не попадает, стальные приборы в трюмах тоже с ней не соприкасаются. Поэтому не ржавеют. Ржавчина — давний враг кораблей. От нее погибло судов больше, чем от всех мыслимых катастроф. Незаметно подбирается она к судну. Появилось на борту рыже-бурое пятно — вроде бы нет оснований для беспокойства, но проходит немного времени, все больше темнеет пятно, глубже проникает ржавчина — коррозия, — становится сталь хрупкой и ломкой, как ржаной сухарь.
Спасти корпус судна от ржавчины помогает маляр. В его задачу входит нанести на подводную часть судна антикоррозийное покрытие — краску. Ведь краска нужна не только для того, чтобы придать кораблю красивый вид. Главная ее задача — предохранить его от ржавчины и обрастания морскими моллюсками. С особой тщательностью красит маляр подводную часть корабля. Любое другое место при необходимости можно подкрасить. Но чтобы то же самое сделать с подводной частью, придется заводить корабль в сухой док, подвергать длительной и трудоемкой предварительной обработке. Вот почему так основательно маляры прокрашивают днище, используют для этого особые, наиболее стойкие краски. Да, немало у маляра работы на корабле — очень нужной и очень важной. Знакомясь с ней, мы еще и еще раз убеждались, сколь она важна и необходима, как много должен знать современный маляр, как тонко нужно ему чувствовать красоту и истинный, скрытый для многих смысл вещей. Сколь сложна и порой даже таинственна работа маляра, столь же, как это ни странно, просты и общеизвестны инструменты, которыми он пользуется, — кисть и пульверизатор. Но эта кажущаяся простота, как мы убедились, лишь скромная, окрашенная в неброский «нейтральный» цвет дверь в мир ярких красок и интересных дел.
— Знаешь, Олег, раньше мне никогда не приходило в голову, что моряк живет на корабле, подобно улитке в железной раковине. Посмотри — везде сталь. Даже как-то тоскуешь по привычным деревянным вещам, по мебели, что ли?
Мы медленно шли свежеокрашенным судовым коридором, стараясь понять тайну цветов, окружающих нас, их немой язык.
— Это вполне естественно, — ответил Олег, — мы выросли в окружении деревянной мебели. Наш первый детский стул был деревянный, и все, что нас окружало дома, тоже было из дерева. Только ты напрасно думаешь, что на судне мало дерева, его здесь хватает. А специальность судового столяра предлагает едва ли не каждое судостроительное ПТУ.
— Как, хотел бы быть столяром? — неожиданно спросил мастер Чижика.
Тима, не ожидавший вопроса «в лоб», все время хранивший гордое молчание относительно своего выбора, растерялся.
— Не знаю, что это за работа, — ответил наконец он.
— Ну, а из того, что ты уже знаешь?
Я отвернулся в сторону, делая вид, что мне их разговор не интересен, но на самом деле внимательно прислушивался к каждому слову.
— А вы бы сами что выбрали? — Тима явно уклонялся от прямого ответа.
— Какой хитрец, — засмеялся мастер, — разве вопросом на вопрос отвечают?
— Ну, тогда посоветуйте мне сами.
— Советую выбрать то, что тебе больше всего понравилось.
— А мне все понравилось, только я хочу увидеть как можно больше.
— Дипломат, дипломат.
Было непонятно, одобряет Олег поведение Тимы или нет. Мне даже показалось, что мастер неожиданно для себя задумался — какую бы профессию он в самом деле избрал, окажись на месте нашего любознательного спутника.
— Выбираешь себе вторую профессию, — пошутил я и увидел, что угадал. Олег слегка вздрогнул от неожиданности.
— Оказывается, писатели на самом деле умеют заглядывать в чужие души.
— Иногда.
— Что же вы выбрали? — вмешался в разговор Тима.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — отшутился мастер, — послушайте-ка, что я вам сейчас расскажу…
Плывет дом!
В любом судостроительном профтехучилище вам предложат специальность судового столяра. И если она вас заинтересует, вскоре начнутся уроки, которые очень непохожи на уроки в других классах.
Уже на первые занятия преподаватель приходит с репродукциями картин великих русских живописцев. Вот шишкинское «Утро в сосновом лесу». Кажется, подует сейчас ветер — и зазвенят на ветру сосновые чешуйки, зашуршат еловые лапы. Любимый нами родной лес близок и дорог каждому, но для столяра он не только источник наслаждения, а и материал, с которым приходится ежедневно работать. Если только материал, то зачем здесь, в профтехучилище, произведения живописцев? А вот зачем: хороший столяр должен любить лес не меньше, чем человек любой другой профессии, а значит, беречь его, экономно расходовать пиломатериалы, не допускать того, чтобы доски оставались непокрытыми под дождем или солнцем. Портятся они от этого. От влаги гниют и разрушаются, от солнечных лучей чернеют, теряют свои свойства.
Должны будущие столяры знать и то, как работает эта замечательная «биологическая машина» под названием дерево. Прежде всего, она поражает своей выносливостью и долговечностью. Даже в возрасте 250–300 лет ель дает прекрасную древесину. Кедр, посаженный накануне Куликовской битвы, может быть использован сегодня для столярного изделия.
Знаете ли вы, что такое заболонь? Это молодая часть ствола. По сравнению с ядром дерева она богаче влагой и питательными соками, цвет ее более светлый, но с точки зрения мастера заболонь менее ценна — слишком она непрочна. Зато из ядра — самой зрелой части ствола — получаются наиболее прочные и стойкие детали судовой мебели. Но даже лучшая часть ствола может очень серьезно подвести начинающего столяра, если, учась в ПТУ, он пренебрег советами своих опытных наставников. Сделает он ножку кресла, тщательно отполирует, приладит на место. Послужит кресло до тех пор, пока не разыграется на море жестокий шторм, когда человек инстинктивно вцепляется в то, на чем сидит — в корабельную койку или прикрепленное к палубе кресло. В какой-то неподходящий момент человек, на смех окружающим, шлепнется с треском на пол. В чем дело? Ножка сломалась. Однако смех смехом, а кресло в плавании не починишь. Придется его либо выкинуть, либо везти в свой порт на ремонт. Но почему же оно сломалось, ведь было совсем новое? А вот почему: не заметил наш столяр червоточину, оставленную в дереве насекомыми. Ослабленное дерево не выдержало и сломалось.
«При чем тут столяр? Он же не виноват, что ему досталась бракованная древесина!» — возможно, возразит кто-то из вас. Виноват. Хороший столяр всегда должен помнить, что даже в металле, который варится в домнах с величайшими предосторожностями, бывают раковины. Дерево не металл. У каждого своя родина — песчаный бугорок или болотистая низинка, своя судьба. Одно лизали злые языки лесного пожара, другое одолели жуки-короеды. Бывают добрые годы, когда хватает деревьям тепла и влаги, бывают засушливые. И все это отражается на качестве древесины, на ее внутреннем строении. Поэтому, прежде чем начать изготовление ответственной детали, столяр еще раз лично убеждается, что нет в заготовке видимых или скрытых пороков.
Немало их. Прежде всего, это сучки. Помню, как мы с приятелем еще в школе задумали построить челнок. Подобрали досочки — первый сорт (так, по крайней мере, нам казалось) — ровные, гладкоотструганные, одна к одной. И вот, когда челнок был уже готов, решили попробовать его на плаву. Потащили волоком к речке, спустили на воду. Осторожно отплыли от берега. Вдруг заскреблось днище о подводный камень. Совсем не сильно. Никто из нас даже не забеспокоился. Загребая воду импровизированными веслами — обрезками досок, — мы продолжали плыть по течению. Но что это! Под ногами захлюпала вода. Потом стало ее прибывать все больше! Напрасно мы отчаянно вычерпывали ее жестянками. Челнок накренился, зачерпнул бортом и перевернулся. Как были, прямо в одежде, мы плюхнулись в воду. Хорошо еще, что дело было летом — не простудились.
