Страница 30 из 30
Кто главнее?
«Бумажный кораблик»
Говорят, не так трудно научиться плавать, как научиться неподвижно лежать на воде. Неумелого купальщика страшит даже одна мысль: как это на самом глубоком месте замереть, опустив руки и ноги, ведь можно пойти ко дну! И только хороший пловец позволяет себе разлечься на волнах, как на просторном диване. Запас воздуха в легких удерживает его на поверхности. Вода подходит к самому рту, щекочет подбородок, а накрыть голову не может. Но вот пловец выдыхает свой «запас» и тотчас окунается с головой. У судна тоже есть нечто подобное. Ему не дает пойти ко дну запас плавучести. Велик ли он? Узнать это нетрудно. Часть корабля, поднимающаяся над водой, — вот его запас плавучести. Чем глубже сидит он в воде, тем меньше запас.
Приходилось ли вам видеть только что разгрузившееся судно в порту? Оно словно вырастает на несколько Этажей. Но так продолжается недолго. Снова стрекочут портальные краны, несут на корабль тюки, контейнеры, и под их многотонной массой сухогруз начинает оседать.
Все глубже погружаются его борта. У человека, далекого от «морской науки», невольно возникает беспокойство: не слишком ли тяжело нагружен теплоход? Не зальют ли его штормовые волны? Вопрос этот далеко не простой. Даже сегодня ответить на него может лишь квалифицированный моряк, а сравнительно недавно ему это было не по силам.
Не было на флоте более жгучего и острого вопроса…
Долгие годы в торговом флоте царило жестокое беззаконие — судовладельцы не считались ни с чем. Предельно загружали корабли, думая только о прибыли. Немало честных капитанов ушло на берег, немало хороших моряков погибло в морских пучинах на перегруженных кораблях.
Это не могло не возмущать честных людей. Одним из них был Самуэль Плимсоль. В 1868 году он стал депутатом английского парламента. Здесь он начал решительную борьбу против произвола судовладельцев. Не только в парламенте, но и всюду, где доводилось ему бывать, Плимсоль доказывал, как необходим закон о запасе плавучести корабля, не позволяющий нагружать его сверх меры. Он искал сторонников, которые разделяли бы его взгляды. Но это было нелегко, ведь в Великобритании судовладельцы обладали не только значительными капиталами, но и немалым влиянием. Даже многие члены парламента имели собственные суда и, естественно, не собирались сокращать источник своих доходов. Сталкиваясь с неприязнью и глухим противодействием, Плимсоль искал способ взволновать, взбудоражить общественность, обзавестись новыми тысячами сторонников, чтобы принять наконец необходимый флоту закон. Тогда-то, исчерпав все другие средства, он взялся за перо. В 1873 году Плимсомль написал свою знаменитую книгу «Наши моряки». Не только люди, близкие флоту, прогрессивная общественность страны, но даже многие представители «судового бизнеса» были поражены фактами, приведенными в книге. Перед читателем предстала ужасающая картина — сотни кораблей судовладельцы сознательно отправляли на верную гибель, нимало не заботясь о семьях, лишившихся кормильца; делалось это откровенно и беззастенчиво. Взрыв общественного возмущения, вызванного книгой, был именно таким, на который рассчитывал Плимсоль. Вскоре пришла долгожданная победа — в 1876 году вступил в силу билль, обязывающий все суда иметь достаточный запас плавучести. Имя Самуэля Плимсоля вошло в историю, как и имена великих полководцев Александра Македонского, Наполеона, с той лишь существенной разницей, что Плимсоль прославил себя не грабительскими походами и бесчисленными жертвами, а заботой о сотнях тысяч моряков.
Сегодня на борту любого судна вы можете увидеть изображение круга. Это диск Плимсоля. На нем нанесены деления с целым набором букв: Т — тропическая «осадка», Л — летняя ватерлиния, П — летом для пресной воды, ТП — плавание в районе тропиков в пресной воде…
Не только капитан, любой грамотный матрос, взглянув, до какой буквы доходит погружение судна, скажет вам, можно ли принять на борт еще несколько машин или нет, в каких водах следует загружать судно больше, в каких меньше. Даже купальщик ощущает на себе изменение состава воды. Соленая держит лучше, пресная — хуже. Тем более это важно для теплохода, для него «держит лучше» означает сотни тонн дополнительного груза, которые он может принять на борт.
А как распределить этот груз, чтобы судно устойчиво держалось на воде во время качки? Как выбрать для него самую подходящую форму и размеры, чтобы оно было безопасно?
Очень многое нужно знать о судне задолго до того, как оно будет спущено на воду.
На некоторые вопросы дает ответ инженерный расчет. Но не на всё. Поэтому корабелов всегда манила перспектива сначала опробовать конструкцию судна и только тогда браться за ее, создание. Для других отраслей промышленности это «не задача». Перед тем как начать массовое производство, скажем, гоночных велосипедов; в экспериментальном цехе завода изготавливают опытный образец — нормальный велосипед нормальных размеров. Его испытывают на велотреке и на проселочных дорогах. А как быть судостроителям? Опытный образец судна построить, конечно, можно, но слишком уж оно велико — сотни метров в длину, десятки в ширину, стоит миллионы рублей. Не то что велосипед. Слишком уж дорог такой эксперимент, в то же время испытать конструкцию необходимо. Как быть?
Вот здесь-то корабелов и выручает человек довольно необычной профессии — модельщик. В заводской лаборатории он создает точную копию будущего корабля — модель. В его работе почти нет «таинств». В любом школьном судомодельном кружке ребята пользуются почти теми же инструментами и материалами, что и он: тисками, лобзиком, ножницами по металлу, молотками и сверлами. Но это вовсе не значит, что требования к нему предъявляются такие же, как к юному моделисту. В том-то и сложность его профессии, что создает он корабли точь-в-точь такие, какими они станут позже, на стапеле. Ошибаться он не имеет права. Каждый штрих его корабликов должен точно соответствовать облику будущего корабля. И хотя плавать ему придется не в океане, а в опытном бассейне, модельщик готовит «к спуску» свой корабль с неменьшим волнением, чем судосборщик.
Но вот последние приготовления закончены. В просторном зале собираются ведущие специалисты завода. В центре — большой цементный бассейн. Тихо журчит подаваемая в него вода. Механики в последний раз проверяют машины, которые будут вызывать «ураганный шторм». Все готово. Модель корабля установлена на стапеле. Каждая ее деталь выполнена с величайшей тщательностью — строго, изящно и в то же время в полном соответствии с чертежами. Вот бы где поучиться юным моделистам! Нет никакого сомнения, что одна из первых премий на соревнованиях ей обеспечена. Только на соревнования она не пойдет не только потому, что нужна заводу, но еще и потому, что профессионалу не годится соревноваться с любителями.
Неожиданно в зале опытового бассейна наступает тишина.
Спуск!
Кораблик, как настоящее судно, сначала чуть заметно, потом все быстрее скользит по стапелю. Яркий свет вспыхивает и наполняет весь зал, стрекочут скоростные кинокамеры. Модель сходит со стапеля. Слегка зарывается кормой в воду; выравнивается, покачиваясь с борта на борт! Спуск прошел успешно. Это видно сразу. Но инженеров волнует другое — его мельчайшие подробности. Бесконечное количество раз будут они кадр за кадром просматривать отснятый фильм, выискивая возможные опасные моменты положения корпуса модели. Если их не обнаружится, значит, и настоящий большой корабль, который будет позже построен, тоже успешно сойдет на воду. Ведь и сам стапель и модель, их расположение у кромки воды — точная копия тех условий, в которых будет проходить «всамделишный» спуск.
Испытания продолжаются. Модель набирает максимальную скорость и, вспенивая воду, идет своей «морской» дорогой. Все круче становятся буруны за кормой, все сосредоточеннее лица испытателей. Но пожалуй, больше всех волнуется модельщик. Напряженным взглядом он следит за каждым движением своего «корабля». Волнение присутствующих понятно. Если конструкция судна сделана правильно, если модель выполнена без отклонений от чертежа, то есть если судно хорошее, то даже на предельной скорости вода не захлестнет палубу. Но как нарочно, волны все выше поднимаются по борту. Вырастают зло и неукротимо — кажется, ничто уже не может остановить их, как вдруг они, словно натолкнувшись на невидимую стену, замирают. Дальше им уже не подняться. Вздох облегчения вырывается у корабелов. Инженер-конструктор благодарно смотрит на модельщика — ведь это он построил такую замечательную модель! Но это еще не все. Механики включают «штормовую машину». Подрагивает под ногами бетонный пол, как палуба судна в жестокую бурю. Крутая волна со всего маху бьет в борт. И уже не бассейн, а открытое море перед глазами корабелов. Под натиском стихии судно начинает валиться с борта на борт. Все круче и круче. Приборы фиксируют величину качки. Если она превысит пятнадцать градусов, конструкция и модель будут признаны неудовлетворительными. Но как замечательно выныривает из пучины корабль — как игрушечный ванька-встанька! Он упрямо выравнивается на шипучей волне…
Множество самых разнообразных испытаний проходит модель. На нее взваливают непосильную ношу с ничтожным запасом плавучести, заставляют идти сквозь шторм, имитируют самые невероятные приключения. И все выдерживает «бумажный кораблик».
Усталым, но радостным возвращается модельщик на свое рабочее место. Вспыхивают за окнами сполохи электрической сварки, ухают в цехах гигантские молоты, стрекочут подъемные краны. Кипит заводская жизнь — создается новое океанское судно. Для всех оно — новинка, но не для модельщика. На его рабочем столе уже возникают контуры следующей модели, которая со временем тоже пойдет на стапель.
Итак, мы узнали о последней судостроительной профессии. Какая же из них важнейшая? Кто главнее на судостроительном заводе? Сварщик, газорезчик, судосборщик? Ни тот, ни другой, ни третий. Все они важны и дороги. Подобно звеньям цепи, поднимающей висячий мост, они прочно связаны друг с другом. Потому-то все профессии нужны судостроительному заводу. Ни без одной из них не может он обойтись.
И как вы убедились, в каждой из них можно, если захотеть, найти для себя смысл, вдохновение.
…Конец истории о модельщике мы дослушали уже за воротами завода. Смена закончилась, мы должны были покинуть его территорию не позже времени, обозначенного на пропуске. Когда Олег умолк, мы оба с нескрываемым интересом повернулись к Тиме.
— Ну, решил ты, кем быть? — Я привлек Чижика к себе и дружески положил ему руку на плечо, точно так же как делал это в то памятное для нас лето, когда мы познакомились.
— Решил, — коротко ответил Тима.
— Один вопрос, — не вытерпел Олег, — решил в самом конце экскурсии или раньше?
— Раньше, — улыбнулся Тима.
— Тогда для чего же я водил вас целый день по цехам? — возмутился мастер.
— Не сердитесь, Олег Иванович. — Тима потупил взор перед негодующим корабелом. — У меня дома остались друзья. Все, что я услышал от вас и увидел, я расскажу им. Может быть, это поможет ребятам выбрать хорошую специальность.
— Ну тогда другое дело, — успокоился Олег. — Теперь разреши спросить о самом существенном: какую профессию ты посчитал важнейшей, кто, по твоему мнению, главнее?
— Ну во-первых, слушая Олега Ивановича, я понял, что в самом начале неправильно задавал вопрос. Нет на заводе неглавных профессий. Все важны. Исчезнет любая из них — корабль уже не построишь.
— Совершенно верно, — кивнул Олег.
— Поэтому я понял, что профессию нужно просто-напросто выбирать по душе. И я ее выбрал.
— Ответь же наконец, какую именно? — не вытерпел я.
И он ответил. Я вспомнил, как вместе с Тимой на берегу теплого моря мы испытывали модели кораблей, которые он пускал в плавание, вспомнил, как он мастерил, и порадовался за него, потому что, по-моему, он избрал очень подходящую для себя специальность. Какую — я умолчу, чтобы вы, читатели этой книги, не считали ее чем-то исключительным, — просто она увлекла Тиму и соответствовала его склонностям, а вам, возможно, понравится совсем другая.
Потом мы вместе сходили в отдел кадров завода, договорились, что его примут в цех учеником. Нашли ему место в общежитии. Я не сомневался, что очень скоро Тима станет настоящим корабелом. В этом убеждали его упорство и живой интерес к судостроению.
Через несколько дней мы с Олегом пришли на вокзал проводить Тиму. И хотя Чижик уезжал всего на несколько дней — повидать мать и друзей, — мы были несколько огорчены предстоящей разлукой. Но радовало то, что вскоре он должен был вернуться и, возможно, не один, а с друзьями, чтобы пополнить ряды славного отряда рабочей гвардии — судостроителей. Их ждали большие дела.
— КОНЕЦ —
