Страница 7 из 30
Кто главнее?
Авторитетная комиссия внимательнейшим образом принялась рассматривать швы, выписанные на металле десятками электродов. Лучшим мастером завода должен был стать не только самый быстрый, но и самый умелый сварщик. Быстро прогнать шов — еще полдела. А каков он по качеству? Вот вопрос, который должен был теперь решить судьбу турнира. Осмотрев работу, комиссия удалилась на совещание.
— Чего там совещаться, — посмеивался «веселый», — и так все ясно, тащите сюда лавровый венок.
«Невеселый» держался с достоинством: хотя чувствовал себя побежденным, но виду не подавал. Наконец появилась долгожданная комиссия. Председатель громко произнес фамилию победителя. «Невеселый» вздрогнул и, неожиданно заулыбавшись, зашагал вперед, а веснушчатый парень, его недавний соперник, застыл в недоуменной позе.
— Так-то, не хвались, едучи на рать, — пошутил пожилой рабочий. Хотя сказал он это негромко, многие согласно закивали — наверное, думали о том же самом. Видимо, не хватило побежденному противнику какого-то необходимого электросварщику качества. Где-то позволил себе расслабиться или поспешил, вот и дрогнула рука, испортив шов. Столь близкая, казалось, победа ускользнула от него.
Не меньших навыков и внимания, чем электрическая, или, как ее еще называют, дуговая, сварка, требует от рабочего и газосварка. Ее особенности в том, что она спокойнее, нежнее, что ли. Если электросварочный электрод, едва коснувшись тонкого листа металла, прожигает моментально его насквозь, то горелка газосварщика разогревает его постепенно: сначала доводит металл до цвета красной меди, потом раскаляет до белого цвета плавления.
Газосварка имеет свои особенности. Ее используют в судостроении для тонкой, «ювелирной» работы, когда надо сварить детали, от которых электросварка оставила бы один дымок. Оснащение газосварщика мало отличается от оснащения газорезчика. У него те же баллоны с кислородом и ацетиленом, те же шланги, подводящие газ, только вместо резака у сварщика горелка. Регулируя силу пламени — то поднося горелку поближе к металлу, то отодвигая ее, — сварщик легко меняет температуру на месте сварки. Это особенно важно, когда приходится сваривать детали из цветных металлов. Ведь их недостаток — легкоплавкость. Стоит немного перегреть корпус детали — и она расплывается, теряет форму, как согретое эскимо. Большое искусство требуется от сварщика, чтобы на тонкие стенки нанести ровный слой металла, не повредив их.
Особенно большое профессиональное мастерство нужно газосварщику, когда приходится сваривать «потолочные» детали. Встречаются и такие работы при постройке судна. «Потолочные» — значит детали, расположенные на потолке, над самой головой сварщика. Кому приходилось плотничать, знает, что даже обыкновенную доску прибить к потолку непросто, приварить деталь и того труднее.
В тот момент, когда рабочий, разогрев свариваемый металл, вводит в пламя проволочку, которая должна, расплавившись, прочно связать детали под его горелкой, а вернее — над его горелкой, на потолке начинают образовываться капли металла. Упадет такая капля даже на ногу обутого человека — может быть ожог. Удерживать ее приходится плавящейся проволокой и силой струи газа, вырывающейся из горелки. Это примерно то же, что удерживать сосульку на карнизе крыши горячим паяльником, ожидая, когда она примерзнет. Здесь нужны ловкость и терпение.
У тех, кто имеет дело с железом, оно должно быть железное. Иногда каплю за каплей приходится наплавлять металл, дожидаясь, пока затвердеет вновь наращенный слой.
А еще сварщик должен разбираться в свойствах металлов, с которыми он работает.
Зимой на судостроительном заводе местами образуются огромные наросты льда, которые сильно затрудняют работу. Лед, смешиваясь с песком, обломками бетона, и сам становится прочным, как камень. Лопатой его не возьмешь. Только мощному бульдозеру он и поддается. Но даже его массивный, выступающий вперед стальной отвал не выдерживает — зазубривается, крошится, приходит в негодность.
Как помочь бульдозеристу? Это должен знать квалифицированный сварщик. Он подбирает прутки из литых твердых сплавов, аккуратным, ровным швом наносит их на затупившийся отвал, заливает выщербленные камнями и бетоном кромки тракторного «тарана». После наплавки «нож» станет, возможно, даже прочнее и выносливее, чем был, ведь наварен на него металл куда более прочный, чем тот, который был прежде.
Немало должен знать сварщик: как лучше сваривать углеродистые стали, а как хромоникелевые, как лучше подступиться к неподатливому чугуну или меди. Много у сварщика своих профессиональных секретов и премудростей. Но пожалуй, главнейшая из них — умение чувствовать металл, понимать его горячую, своенравную «душу». Кому это дается, работает легко и радостно. Все у него получается как бы само собой — не шелохнется в руке горелка и электрод не прижмется ко шву ни сильнее, ни слабее, чем нужно. Любо-дорого смотреть на такую работу. Но за этой кажущейся легкостью — годы терпеливого труда, по каплям накопленная профессиональная сноровка, которую каждый должен приобрести сам.
— Ну что, хотел бы ты быть сварщиком, — спросил я у Чижика.
— А как вы думаете, он здесь самый главный?
— Тима, не беги впереди паровоза, — оборвал мастер. — Если уж договорились пройти по всем цехам, имей терпение.
— Олег прав, — согласился я, — прежде чем сделать выбор, надо пересмотреть как можно больше профессий. Чем больше мы их увидим, тем скорее найдем главнейшую.
— Честно говоря… — Олег слегка задумался и замолчал.
— Что честно говоря? — переспросил я.
— Да так, — пытался было отшутиться он.
— Нет уж, говори!
— Ну ладно. Я хотел сказать, что завидую Чижику. Хотел бы быть сейчас на его месте, идти вот так по заводу и выбирать специальность.
— Ты что же, не доволен своей, ведь ты инженер?
— А вы думаете, инженер — самое лучшее дело? Нет, я не к тому говорю, что хороший рабочий получает в два раза больше меня, хотя и это важно. Инженер имеет место с абстракциями, с чертежами. А рабочий — с конкретными вещами, с металлом, деревом, пластмассой. Инженер только наблюдает, как что создается, рабочий создает сам. Он — как игрок на поле, как гонщик в машине, а инженер лишь наблюдатель, зритель на трибуне. Дело у рабочего горячее, как бы это сказать…
— Живее, — подсказал Тима.
— Точно, Чижик, живее.
— Вот и я так говорю, — засиял Тима, — а еще не люблю сидеть на одном месте, хочу двигаться, что-то делать, ну и что-то соображать.
— Вот с такой профессией, где надо «шевелиться» и соображать, мы сейчас и познакомимся. — Олег подхватил нас под руки и повлек в следующий цех…
Стальные ребусы
Имя Генрих воистину королевское. Каких только монархов с этим именем не знал мир: Генрих Гордый, Генрих Бородатый, Генрих Лев, был даже немецкий король Генрих по прозвищу Птицелов! Привилегированное положение позволяло им повидать немало чудес света. Но даже избалованные диковинками короли могли бы позавидовать своему коллеге — французскому королю Генриху III.
В 1574 году он был приглашен осмотреть чудо тогдашней техники — знаменитый венецианский Арсенал. Перед началом трапезы ему показали остов галеры, впрочем, даже остовом ее можно было назвать с известной натяжкой. Киль да торчащие от него во все стороны ребра — шпангоуты. Ничего примечательного, достойного королевского ока, по мнению придворных, здесь не было. Когда началась изысканная трапеза, французские аристократы из королевской свиты не преминули поострить по этому поводу. Стоило ли ехать так далеко на эту пропахшую смолой грязную верфь, чтобы лицезреть какой-то там киль? Однако вскоре им предстояло изменить свое мнение. Трапеза была закончена. Генриха III подвели к той самой галере, которую он видел до застолья. О чудо! Это был уже достроенный, оснащенный такелажем корабль, готовый выйти в море. Видя, как изумился король, придворные, только что злословившие между собой по поводу «некоролевского» зрелища, принялись дружно расхваливать умелых мастеров. Генрих III восторгался работой талантливых корабелов. Глубочайшее впечатление она производила еще на Данте.
И как в венецианском Арсенале
Кипит зимой тягучая смола,
Чтоб мазать струги, те, что обветшали,
И все справляют зимние дела.
Тот ладит весла, этот забивает
Щель в кузове, которая текла;
Кто чинит нос, а кто корму клепает;
Кто трудится, чтоб сделать новый струг;
Кто снасти вьет, кто паруса латает.
Как точно передал поэт картину, воссоздающую работу верфи! Как тонко подметил главное — одновременно десятки мастеров делают отдельные операции. Складывают результат своего труда — готов корабль!
В наши дни построить даже самое простое судно за время обеда не удалось бы никому. Не только потому, что обед у нас не королевский — в заводской столовой-автомате вы пообедаете за двадцать минут, — а главным образом потому, что за истекшие полтысячи лет усложнились конструкции судов. Если раньше нетрудно было перечислить почти все детали, из которых они собирались, то сегодня даже простое их перечисление заняло бы намного больше времени, чем строительство венецианской галеры. Современное судно состоит из миллиона сварных швов, деталей и деталек. Понятно, что на его постройку уходит несколько месяцев. И это считается чрезвычайно быстрым строительством.
В самом деле, современные судостроители работают несравненно производительнее, чем их предшественники. Но слишком уж велик объем работ. Даже судно средней величины — танкер или рудовоз — по трудоемкости сравним с дворцом эпохи Возрождения, того времени, когда был запущен венецианский конвейер. Можно не сомневаться, сами судостроители с Арсенала были бы чрезвычайно удивлены, если бы узнали, что цельнометаллическое судно можно построить за два-три месяца.
Почему судостроительный завод работает с такой скоростью? Этим он обязан прекрасной организацией работ, высокому профессиональному уровню рабочих. Мы с вами помним: благодаря отличной технике и искусству газорезчиков на заводе раскраивают крупнейшие листы корабельной стали почти с такой же легкостью, как шелк и нейлон в ателье мод. Нарезанные детали будущего корабля сплошным потоком идут в сборочные цеха. Здесь из, казалось бы, разнокалиберных, никак не подходящих одна к другой «вырезок» вдруг с невероятной быстротой начинают возникать контуры, в которых сначала лишь угадываются, а затем отчетливо видны черты нового судна.
Главная фигура цеха — рабочий-судосборщик. Это он выстраивает из стали секции судна — по существу уже готовые его части.
Надо сказать, что метод создания судов из секций, на первый взгляд кажущийся простым и естественным, стал внедряться в судостроении не так уж давно. Кажется странным, как это никто до него не додумался раньше. Суть его в следующем: весь корпус делится на довольно крупные части — блок-секции. Примерно так же, как мы с вами разрезаем праздничный торт, создатели судна «разрезают» его корпус, Все это в чертежах, разрезать готовое судно никто, конечно же, не станет. Каждый кусок корабля и есть блок-секция. Ее строят, насыщают механизмами и машинами, так что она становится законченной частью судна. Секций много. Много и бригад, которые на них трудятся. В одном конце цеха достраиваются носовые блок-секции, в другом — кормовые, где-то — средние. Одновременно, можно сказать, на глазах, вырастает судно. Остается все части корабля собрать воедино — и он готов. Не правда ли, как просто!
И тем не менее такой метод строительства судов стал возможен лишь недавно. Рабочим венецианского Арсенала приходилось выстраивать сразу весь корпус корабля. Собирать его из подобных секций они не могли, потому что скрепить их, накрепко связать одну с другой было невозможно. Не годились для этого доски и гвозди.
Представьте себе самое простое деревянное изделие — ну хотя бы лестницу. Если она наращена порядочным куском другой лестницы, вряд ли вы будете подниматься по ней на крышу дома без всяких опасений. Теперь представьте, что наращена не одна часть, а вся лестница собрана из таких секций. В этом случае ее лучше всего вообще оставить в Покое: слишком велика вероятность, что она вас не выдержит. Другое дело — сварная металлическая лестница: сколько бы кусков к ней ни приваривали, прочность ее не пострадает. При сильном ударе металл лопнет скорее не в месте сварного шва, а рядом. Хорошо сваренное судно прочно, как монолитный лист стали. Новейшие приемы сварки как раз и создали возможность для сборки корпуса судна из огромных блок-секций, «намертво» привариваемых друг к другу…
Раскрываются ворота сборочного цеха — огромные, как пролеты моста над судоходной рекой. В темном проеме ворот угадывается неторопливое, величественное движение. Все заслоняя своей громадой, из них выплывает океанский теплоход. Его черная корма плывет, кажется, прямо на вас, посуху, прямо по земле. Эффект этой фантастической картины не пропадает даже после того, как разгадан ее секрет, — за кормой, натруженно урча, появляется зеленый тепловоз. Он сзади толкает открытую платформу с укрепленной на ней секцией судна! Несколько таких рейсов — и корабль будет собран! Как просто! Но нет. Торжественному «выходу» блок-секции предшествует напряженная и увлекательная работа судосборщиков.
Когда множество разнообразных по форме и размерам заготовок стального листа попадает в сборочный цех, неопытный человек может растеряться: куда какую? Такая растерянность может дорого обойтись производству. Нужна судосборщику способность пространственно мыслить. Мгновенно решать сложные головоломки и ребусы, которыми богата его профессия. В чем же они заключаются?
А вот в чем. Есть такая игра — кубики. Наклеены на них фрагменты картинок. Вам предлагается из этих разрозненных фрагментов собрать законченный рисунок. Кубиков всего десятка два-три, вроде бы немного. Но прежде чем получится картинка, долго перекладываешь их и так и этак. Стальная плита весом в несколько тонн — не кубик. Ее не очень-то покрутишь во все стороны. И хотя нанесена на нее маркировка с номерами секции и района, где ее надо устанавливать, не просто найти ее место. К тому же чертеж судна читается далеко не так просто, как картинка на кубиках. Тут нужно воображение.
Быстро и точно судосборщик представляет себе контуры секции. Мысленно ищет в них «ячейку» для массивного листа корабельной стали. Сверяется с чертежом.
С чем сравнить эту работу? С разгадкой увлекательной шарады или с интересной партией в шахматы? Может быть, в этот момент судосборщик больше похож на путешественника, по звездам и компасу ищущего путь во мраке ночи? А разве меньше радость судосборщика, когда «трудная» стальная плита вдруг находит свое место в блок-секции, чем радость путешественника, нашедшего утерянную было тропу?
Мне много приходилось встречаться с судосборщиками, говорить по душам о тайнах профессии, и все они, столь не похожие люди — пожилые и молодые, сдержанные, веселые, — рано или поздно касались этой темы. Смущенно улыбнувшись, иногда чуть грубовато, чтобы не было у собеседника и в мыслях того, что, дескать, приукрашивают они себя или свою профессию, говорили эти разные люди, что нравится им порой «пошевелить мозгами» — подумать, поработать головой, — как правильно собрать неподатливую блок-секцию.
