Страница 17 из 21
Папа и море (сказка-повесть)
Но вот он увидел свой штормовой фонарь — тот по-прежнему висел на ветке, но самого дерева не было.
Муми-тролль сел на хвост и стал отчаянно звать на помощь малышку Мю. Она сразу же ответила, послала ему целую цепочку сигналов спасения. Ее голос звучал, как маленькая звонкая труба. Или как дискант буя с колоколом! Муми-тролль пополз на ее голос.
Вот он выбрался на дневной свет, и на него налетел шторм. Муми-тролль поднялся на дрожащих лапах и с величайшим облегчением увидел малышку Мю. Ему даже показалось, что она почти красива.
Несколько кустиков, которые легче вырвать с корнями из земли, лежали уже далеко в вересковой пустоши, непричесанные и растерянные. Мох заполз в землю и превратился в большой зеленый овраг.
— Куда они? — закричал Муми-тролль. — Почему они вырываются из земли?.. Я ничего не понимаю…
— Они боятся, — ответила малышка Мю и взглянула ему прямо в глаза. — Они так боятся, что каждая иголочка стоит дыбом, они испуганы еще больше, чем ты! Дело в том, что здесь бродила Морра.
Муми-тролль почувствовал отвратительную пустоту в желудке и сел на вереск. Вереск, слава Богу, был такой же, как всегда, и цвел, нетронутый. Он решил остаться.
— Да, — задумчиво продолжала малышка Мю. — Большая холодная Морра слонялась здесь и садилась отдыхать… А ты ведь знаешь, что происходит на том месте, где она сидит…
Конечно, он знал. Там ничего не сможет расти. Абсолютно ничего. Ни одна травинка.
— Что ты уставилась на меня? — спросил Муми-тролль.
— Я? Уставилась на тебя? — спросила малышка Мю с невинным видом. — С какой стати? Может, я уставилась на того, кто стоит за тобой!..
Муми-тролль подпрыгнул и обернулся.
— Ха-ха! Я пошутила! — в восторге крикнула малышка Мю. — Чего ты боишься? Разве не забавно, что весь лес ошалел от страха и убегает? Меня это так ужасно забавляет!
Но Муми-троллю это не показалось забавным. Чащоба двигалась к маяку. Деревья ползли через весь остров к лестнице маяка, каждую ночь они будут к нему все ближе, пока первая ползущая ель не прижмется к двери, требуя, чтобы ее впустили.
— А мы не откроем дверь, — сказал Муми-тролль и взглянул вдруг прямо в глаза малышке Мю. Глаза у нее были веселые, взгляд презрительный, как будто она знала все его тайны.
Но у него почему-то стало легче на душе.
Сразу же после утреннего кофе папа уселся в уединенной каморке Смотрителя маяка и погрузился в размышления.
Тетрадь в клеенчатой обложке была почти полностью исписана заметками о море. Теперь папа начал новый раздел: «Изменения моря ночью», подчеркнув заглавие. Он долго смотрел на чистую бумагу, которую ветер пытался вырвать у него из лап. Он вздохнул и стал листать тетрадь назад, к пятой странице, к которой питал особую слабость. Там была изложена его мысль о том, что Черное Око на ужасающей глубине соединяется с морем туннелем (смотри картинку). И, к сожалению, через этот туннель сокровища, виски и скелеты уплывают. 
Ржавая канистра совершенно случайно застряла у края А. Если кто-то или что-то, кого мы назовем X, стоял бы внизу, в месте, обозначенном В, подул бы или втянул воду, вода стала бы подниматься и спадать. Создалось бы впечатление, что озеро дышит. Кто такой X? Скорее всего, морское животное. Однако доказать это невозможно. Ответ на этот вопрос переносился в главу «Гипотезы», которая становилась все длиннее и длиннее.
В главе «Факты» папа констатировал, что на глубине вода холоднее. Это он знал и раньше, в этом можно было убедиться, сунув лапы в воду. Но на этот раз данный факт был подтвержден с помощью фляжки хитроумной конструкции. Когда ее поднимали на поверхность, вода давила на крышку фляжки и закрывала ее. Факт второй: вода тяжелая и соленая. Чем глубже, тем вода тяжелее, но соли больше на поверхности. Доказательство — соляные пятна на отмели. Она очень соленая. А тяжесть воды ощущается при нырянии.
Водоросли прибивает на наветренной стороне, а не на подветренной. Если бросить дощечку во время шторма с маячного холма, ее не прибьет к берегу. Она поплывет вокруг острова, недалеко от берега. Если держать дощечку на уровне горизонта, кажется, будто горизонт закругляется. Во время плохой погоды уровень воды поднимается, но иногда бывает наоборот. Каждая седьмая волна очень высока, но иногда выше всех девятая. А иной раз такой закономерности вовсе нет.
Куда идут широкие круги белопенных бурунов и откуда они берутся? И почему? Папа пытался уяснить себе причину этих явлений и многое-многое другое, но это было очень сложно. Он устал и утратил научное чутье. «У острова нет мостов, — записал он, — нет ограды, чтобы можно было кого-то впускать и выпускать. И это означает, что здесь чувствуешь себя… Хм…» Здесь папа подвел жирную черту и перешел к тоненькому разделу «Факты».
Головокружительная мысль о том, что море не подвластно никаким законам, вновь пришла ему в голову, но он быстро отмел ее. Ему хотелось понять. Он должен был понять море, чтобы любить его и чтобы сохранить уважение к самому себе.
Пока папа сидел и размышлял, мама уходила все дальше и дальше в свой сад. Она нашла массу деталей, которые нужно было исправить. Постепенно она так осмелела, что спряталась за деревья еще до того, как услышала скрип винтовой лестницы. Заметив, что, уходя в стену, она становится не больше кофейника, мама нарисовала в саду много маленьких мам. Это на случай, если ее увидят. Если не двигаться, они вряд ли догадаются, которая из мам настоящая.
— У тебя просто мания величия, — решила малышка Мю. — Рисуешь только себя. Неужели ты не можешь и нас нарисовать?
— Вы живете на острове, — ответила мама.
Она спросила Муми-тролля насчет семейного праздника на лесной полянке, но он что-то промямлил и ускользнул.
«Это Морская лошадка всему виной, — подумала мама. — Да, время идет». И она нарисовала еще одну маленькую маму, которая прохлаждалась под кустом сирени.
Муми-тролль медленно спустился с винтовой лестницы на маячный холм. Больше не было ни полянки, ни Морских лошадок.
Он стоял и смотрел на мамин садик у подножия холма. Все кусты шиповника завяли, потому что им стало вдруг слишком хорошо: вокруг не было ни песка, ни камней — не с кем было бороться. Теперь мама поставила посреди клумбы маленькую ограду, видно, решила огородить что-то особенно красивое. Она сделала новую попытку. Интересно, что бы это могло быть?
Малышка Мю прибежала, запыхавшись, по склону.
— Привет! — воскликнула она. — Угадай, что это такое? Можешь отгадывать до трех раз.
— Скажи сама! — ответил Муми-тролль.
— Яблоко! — объяснила малышка Мю. — Она посадила яблоко. Оно приплыло на берег. Мама говорит, что семечки могут прорасти и будет яблоня.
— Яблоко! — удивился Муми-тролль. — Но ведь яблоня будет расти много лет!
— Ишь ты какой умник выискался! — крикнула малышка Мю и помчалась дальше.
Муми-тролль постоял еще и поглядел на маленькую, искусно сделанную ограду, которая отдаленно напоминала перила на веранде в Долине муми-троллей. Он засмеялся про себя. Смеяться было так приятно. На свете не было никого упрямее мамы. Неужто в самом деле из этого яблока в конце концов вырастет яблоня? Хорошо бы, она будет довольна. А потом он подумал о другом. В общем-то иметь дом приятнее, чем шалаш. Дом, который построишь сам. На окне у него лежали бы красивые круглые камешки.
Лишь ближе к вечеру папа с мамой обнаружили, что лес приблизился к маяку. Больше всех торопилась ольха, она прошла уже полпути. Только то дерево, к которому была привязана лодка «Приключение», стояло с веревкой на шее, которую оно так натянуло, что чуть не задохнулось. Осинки с облетевшей листвой уже не могли шелестеть от страха. Убежав в вересковую пустошь, они жались друг к другу испуганными стайками.
Деревья были похожи на насекомых, их длинные корни-щупальца хватались за камни, цеплялись за вереск, чтобы противостоять зюйд-весту.
— Что это с ними? — шепотом спросила мама и взглянула на папу. — Зачем это они?
Папа сжал зубами трубку и стал отчаянно искать объяснения. Ведь так неприятно говорить: «Не знаю». Он не мог понять ровно ничего, и это утомило его.
Наконец он сказал:
— Это то, что происходит по ночам… Видишь ли, это ночные изменения.
Мама недоуменно уставилась на него.
— Можно предположить, — нервно продолжал папа, — я имею в виду… в ночном мраке происходят тайные изменения… И если бы мы отправились туда и усугубили все… я имею в виду неразбериху, то она могла бы вырасти до таких размеров, что сохранилась бы к моменту, когда мы просыпаемся…
— О чем это ты, дорогой! — огорченно воскликнула мама.
Папа покраснел, как помидор.
После долгого неловкого молчания Муми-тролль пробормотал:
— Они испугались.
— Ты так считаешь? — с благодарностью сказал папа. — Ты что-то сказал…
Он поглядел на взрыхленную землю. Все до одного деревья ушли подальше от моря.
— Теперь я понимаю! — воскликнул папа. — Они боятся моря. Море испугало их. Я чувствовал, что что-то происходит, когда прогуливался ночью…
Он открыл тетрадь в клеенчатой обложке и стал листать ее.
— Вот здесь кое-что из записанного вчера… Подождите-ка. Я должен это осмыслить…
— Ты думаешь, это надолго? — спросила мама.
Но папа уже вышел из дома, уткнув нос в свои записи. Он налетел на куст и исчез за елями.
— Знаешь, мама, — сказал Муми-тролль, — я думаю, не стоит беспокоиться. Они побегают немного, а потом воткнут корни куда-нибудь и будут продолжать расти.
— В самом деле? — спросила мама слабым голосом.
— Может быть, они задумали сделать беседку вокруг твоего садика, — продолжал Муми-тролль. — Будет красиво: маленькие березки со светло-зелеными листочками…
Мама покачала головой и пошла к маяку.
— Это очень мило, — сказала она. — Но мне кажется, природа ведет себя неестественно. Дома у нас такого никогда не было.
Она решила заглянуть в свой сад, чтобы немного успокоиться.
Муми-тролль освободил ольху от каната «Приключения». Осеннее небо было ясное и прозрачное, но зюйд-вест усилился, и белопенные волны, набегающие на западный мыс, были выше и белее, чем всегда. Муми-тролль побрел в глубь острова и улегся на вересковый ковер. На душе у него было спокойно и даже весело. Наконец-то они заметили Изменения, и это было большим облегчением.
Забытый шмель ласково трогал цветы вереска. Вереск ничего не боялся, он рос на своем обычном месте! Подумать только, а что, если построить здесь домик для себя? Очень низенький. И положить у порога плоские камни.
Муми-тролль проснулся оттого, что солнце закрыла большая тень. Рядом с ним стоял папа и смотрел на него.
— Ну, как дела? — спросил сын.
— Никак, — ответил папа и сел на вереск. — Эта история с деревьями портит всю картину. Теперь я понимаю море меньше, чем когда-нибудь. Ни в чем нет никакой логики. — Он снял шляпу Смотрителя маяка и стал сворачивать ее, потом снова развернул и разгладил. — Понимаешь, — продолжал папа, — весь смысл в том, чтобы открыть тайные законы моря. Я должен понять море, чтобы полюбить его. Я не буду чувствовать себя хорошо на этом острове, если не полюблю море.
— То же самое можно сказать и про живые существа, — радостно сказал Муми-тролль, он сел и выпрямился. — Я имею в виду — кого можно любить.
— Море все время ведет себя по-разному, — продолжал папа. — То так, то сяк. Нынче ночью оно напугало весь остров. Но почему? Что случилось? В его поведении нет никакой системы. А если и есть, то я не могу ее понять.
Он вопросительно посмотрел на сына.
— Я думаю, ты бы понял эту систему, если бы она была, — сказал Муми-тролль.
Он был ужасно польщен тем, что папа говорит с ним о больших, важных проблемах, и пытался изо всех сил понять, о чем идет речь.
— Ты так считаешь? — спросил папа. — Что никакой системы у моря вовсе нет?
— Ясное дело, нет, — сказал сын, отчаянно надеясь, что ответил правильно.
