Страница 5 из 10
Гак и Буртик в стране бездельников (повесть)
Глава шестая, самая короткая
Между тем в Стране Семи городов тревожился Глеб Смола.
– Куда они запропастились? – удивлялся старый моряк. – Подавиться мне старой акулой, с ними несчастье!
И на четвертый день после отплытия Гака и Буртика над городом корабельщиков взвился столб коричневого дыма и загудел колокол: «Бам! Бам! Бам!» От его ударов в домах дрожали стекла. Костер из пеньковых канатов горел и трещал. Глеб Смола созывал Большую сходку.
Большой сходкой в Стране Семи городов называли собрание самых лучших и самых опытных мастеров. Только они могли решать судьбы.
Стоя на носу парохода, старший корабельщик обратился к собравшимся с речью.
Как всегда, он был краток:
– Они в беде. Надо посылать корабли!
Перепачканные глиной каменщики, усталые ткачи, кузнецы, каждый из которых поднимал левой рукой трехпудовую гирю, и маляры, ни один из которых не поднял бы ее и двумя руками, все слушали Глеба и кивали. Товарищи в опасности! И даже те, кто свистел и насмехался в день неудачного полета, сейчас готовы были первыми идти на поиски.
Восемь кораблей вышли из порта в неспокойное море.
Глава седьмая, где описывается, что видели друзья, путешествуя по Стране бездельников
День за днем шли приятели по стране.
Небритые лица мастеров почернели. Одежда запылилась, даже манерой говорить и молчать они перестали отличаться от бездельников. Никем не узнанные, а вернее, не заподозренные, мастера и их спутник упрямо продолжали свой путь. Перед их глазами зеленые леса сменялись бурыми заброшенными полями. Голубые реки пересекали пыльные серые дороги. Небольшие поселения, совсем крошечные города – все с остроконечными, тянущимися к небу башнями – однообразной чередой проходили перед двумя корабельщиками.
Однажды друзья наткнулись на бездельников, лупивших палками молодого крепкого парня.
– Стоп! – остановился мастер Гак. – В чем дело, Нигугу? Что тут происходит?
– Его наказывают за работу, сделанную без разрешения Таинственного совета, – ответил провожатый.
– Наказывают за работу – ведь надо же! А ну, постойте-ка, приятели!
Видя, что на его слова не обращают никакого внимания, мастер подошел к бездельникам, сгреб за волосы и, подняв в воздух, стукнул лбами.
Оглашая воздух криками, люди с палками разбежались. Убежал и испуганный неожиданным спасением парень.
Бездельники, населявшие страну, оказались на удивление разными. Целыми днями валялись на солнцепеке далеко не все.
Были кипучие лентяи. Эти мотались из стороны в сторону, брались за все дела подряд и, ничего не сделав, валились к вечеру без сил.
Были лентяи вдумчивые. Такой мог днями сидеть над приготовленным к починке сапогом или листком чистой бумаги.
И наконец, случилось мастерам встретить бездельника-мученика. Проходя по улице маленького городка, они увидели человека, сидевшего на корточках. Здоровенный верзила, схватив его одной рукой за шиворот, вырывал другой рукой из головы несчастного пучок за пучком волосы. Мученик громко стонал. По его шершавым щекам текли лиловые слезы.
«А-а, понимаю, в чем дело, – опять работа без разрешения совета!» Буртик бросился, растащил бездельников… и вдруг они оба обрушились на него с проклятиями и кулаками! Подоспевшие товарищи едва спасли мастера.
– Что случилось? – спросил Нигугу, когда поле боя осталось за путешественниками.
– Я спасал его! – объяснил Буртик и рассказал о пытке, которой подвергался бездельник.
– Что вы! Это же были два друга! Человек, сидевший на корточках, готовится в ученые. Ему необходимо как можно скорее стать лысым.
– Да ну? – удивились приятели. – А став лысым, какими науками он займется?
– Никакими, – будет носить звание ученого. Его лысина уже сейчас достаточна для получения степени магистра. Но бедняга, как видно, тщеславен и метит в доктора. Придется ему пожертвовать остатками волос…
Чем дольше шли мастера по стране, тем задумчивее становился Гак.
– А ведь здесь когда-то было неплохо, – однажды сказал он. – Хорошая была страна.
– Скоро останутся одни развалины, – ответил Буртик.
Перед ними лежали запущенные поля, рухнувшие мосты, остатки селений.
– Эта страна немножко и ваша, – тихо промолвил Нигугу.
Действительно, перед мастерами лежала земля, на которой трудились и жили когда-то их предки.
Как она изменилась!
И только дети оставались детьми.
Они с визгом носились по дорогам, обливали друг друга водой из луж, выспрашивали и узнавали все, что только можно узнать.
Как-то, проходя мимо ручейка, на котором стайка перепачканных грязью мальчишек и девчонок мастерила плотину, Буртик заметил:
– Смотрите, а ведь из них уже не получатся бездельники. Вон как ловко плетут они загородку!
– Бездельниками не родятся, бездельниками становятся, – возразил Нигугу. – Вы забыли, что их ждет. Когда дети подрастут, их отдадут в ученики. Там они изо дня в день будут наблюдать повадки взрослых. А когда забудут все, что узнали, и разучатся всему, чему научились в детстве, их допустят к экзамену… Между прочим, он состоится завтра в бывшей столице, которая лежит на нашем пути. Там же будут выбирать чемпиона бездельников. Хотите посмотреть?
Но Буртик уже не слушал его. Он сидел на корточках возле ребят и мастерил им из досок и палок водяную мельницу. Скоро поперек ручья выросла плотина, а на ней весело закружилось в радужных брызгах колесо.
– При-хо-ди-те! – закричали ребята, когда мастера двинулись в путь…
На другой день друзья вступили на улицы большого города.
Каменные дома с крутыми черепичными замшелыми крышами. Узенькие улочки. Над зловонными каналами – горбатые мосты. Башни, похожие на торчащие рыбьи кости.
Тысячи ворон, облепив карнизы домов, оглашали воздух пронзительными криками. На улицах было безлюдно. Одичавшие собаки рылись в кучах рыжего мусора.
Это была столица государства, покинутая Барбараном.
– Мы пришли вовремя. Не видно никого – все смотрят экзамен! – догадался Нигугу.
На городской площади, мощенной зеленым щербатым камнем, кипела пестрая разноголосая толпа.
Экзамен проходил в центре площади. Здесь стояли накрытые полосатой тканью столы, и двенадцать морщинистых старцев задавали вопросы юношам.
Экзаменовались два парня – тощий и толстый.
– Скажи, – обратился к тощему одетый в пышные лохмотья старик, – сколько будет, если к двум бурым свиньям прибавить еще две?
– Четыре, ваша мудрость. Четыре бурые свиньи, – подумав, ответил тот.
Старик покачал головой.
– А ты что скажешь? – повернулся он ко второму парню.
– Э?
– К двум свиньям прибавить еще две? Сколько всего?
– Восемь!
– Прекрасно! Сразу видно, что ты по-настоящему готовился стать бездельником… Теперь возьмите оба по молотку и забейте эти два гвоздя.
Парни вооружились молотками и начали вгонять гвозди в специально поставленный у стола обрубок дерева.
«Трах!» – толстый промахнулся и расплющил молотком палец. Бедняга взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, держа палец во рту.
– Хорошо! – похвалили экзаменаторы. – Ты обращаешься с молотком, как бездельник первого разряда… С этим парнем все ясно, – решили они. – А вот второй – слаб. Он еще не все забыл и кое-что умеет. Придется ему прийти на следующий год…
– А теперь, – Нигугу потянул за руки мастеров, – идемте смотреть выборы чемпиона!
Борьба за этот почетный титул подходила к концу.
Друзья подошли к барьеру, за которым состязались участники.
Они были разделены на четыре группы.
В первой бездельники соревновались, кто глубже засунет нос в банку.
Во второй – кто дольше продержит на высунутом языке горошину.
В третьей – в правом углу площадки – стоял дикий шум.
Здесь, чтобы победить, надо было перекричать ДРУГ Друга.
Верх брала толстуха в малиновой кофте. Она визжала, как поросенок, которого кладут в мешок.
Зато слева было тихо.
Соревнующиеся спали.
Один из них сидел в бочке с водой. Над поверхностью торчала только его голова с закрытыми глазами.
Второй спал лежа на битом стекле и ржавых гвоздях. Он сладко улыбался во сне.
– О, этот, чего доброго, станет чемпионом! – заметил Буртик.
Но он ошибся. Большинство голов в толпе было повернуто к сухому дубу, стоявшему на самом краю площадки. На нем висел вниз головой подвешенный за левую ногу человек. Он изредка шевелился во сне и посапывал. Это был бездельник по имени Бескалош. Он висел и спал уже шестой день кряду.
Народ ждал. Неожиданно послышался треск – веревка, на которой висел Бескалош, оборвалась, и он, не просыпаясь, упал прямо в объятия своих поклонников.
Крики «ура!» потрясли воздух. Судьи несли дубовый венок. Чемпион был избран.
Когда, покинув площадь, мастера и Нигугу вышли из города, в лицо им пахнул сухой горячий ветер. Впереди лежала пустыня – суровые владения хана Бассейна.
