Страница 6 из 19
Говорящий сверток (повесть Джеральда Даррелла)
Глава третья
ЛУННЫЕ ТЕЛЬЦЫ И ЕДИНОРОГИ
Когда Пенелопа очнулась, она лежала на отмели, уткнувшись головой в колени Питеру. Саймон, склонившись над нею с встревоженным лицом, растирал ей руки, а Попугай нервно шагал по песку взад-вперед, что-то бормоча себе под нос.
— Она приходит в себя, — с великим облегчением сказал Саймон.
— Ты в порядке, Пенни? — взволнованно спросил Питер.
— Скажи нам хоть словечко, драгоценная Пенелопа, — проникновенно произнес Попугай, заглядывая ей в лицо своими голубыми глазами, полными слез. Яркие перья его были взъерошены от купания в реке.
Вид у них был такой расстроенный, что Пенелопе захотелось засмеяться, но она не посмела.
— Конечно, я в порядке. — Она приподнялась и села. — Просто я чувствую себя так, будто у меня в желудке полреки и меня протащило километр против течения.
— Замечательно прозорливое, если можно так выразиться, описание случившегося! — воскликнул Попугай. — Замечательно прозорливое.
— Где мы? — Пенелопа огляделась.
— Нас действительно протащило течением, когда лодка затонула, — объяснил Питер. — Ты застряла под водой между камнями, и нам с Саймоном пришлось нырять за тобой, но в конце концов мы тебя вытащили и ухитрились выплыть на отмель.
Отмель (а их тут было много) была узкой и длинной и тянулась почти во всю ширину реки. На нее выбросило все их пожитки, включая и бесполезную теперь лодку.
— Что же мы будем делать без лодки? — спросил Саймон.
— Все можно будет исправить, как только мы разыщем лунных тельцов, — с запальчивостью заявил Попугай.
— Кто такие лунные тельцы? — спросила Пенелопа, безуспешно пытаясь выжать на себе платье.
— Не знаю, — отозвался Питер, — Попугай без конца о них твердит, как будто мы только ради них сюда и добирались.
— Любезный Питер, — сурово произнес Попугай, — если я тебе скажу, что лунные тельцы — одно из важнейших изобретений Ха-Ха и что они, вне всякого сомнения, полезнейшие животные в Мифландии с точки зрения экономики и сельского хозяйства, то тогда ты, быть может, поймешь, почему нам так важно их разыскать.
— А я не понимаю, — продолжал упорствовать Питер.
— Ты на редкость тупоголовый мальчик, — угрюмо сказал Попугай. — Сейчас я вас покину и отправлюсь искать стада лунных тельцов. Извольте дожидаться меня здесь.
С этими словами Попугай с высокомерным видом вошел в мокрую клетку и открыл дверцу шкафчика в стиле Людовика Пятнадцатого.
— Если вы так и будете ходить мокрым, то простудитесь, — заявила Дульчибелла. — И в ваши годы вообще вредно летать по всей стране.
— Ах, успокойтесь вы, — сердито огрызнулся Попугай. — Вы, кажется, певица и моя домоправительница, а не тюремщица. Куда вы дели мою подзорную трубу?
— Она там, куда вы ее положили, в шкафу. Какое вы право имеете так со мной разговаривать? Я тружусь дни напролет, и что я получаю в награду? Ответьте-ка. А вы только и смотрите, как бы нас всех утопить и задать мне кучу лишней работы. Посмотрите, во что вы превратили клетку. Все промокло, ковер погиб… Придется просушивать постель. Но разве вам есть до меня дело? Нет, вы только и знаете, что летать повсюду с подзорной трубой. Пора бы уже остепениться. Ведете себя, как желторотый птенец.
Наконец, порывшись в куче одежды и прочих самых разных вещей, Попугай выудил красивую подзорную трубу в медной оправе и зажал ее бережно в клюве.
— На ражведку, — несколько невнятно произнес он. — Шкоро вернусь. На вашем месте я бы пока пожавтракал.
И он улетел, махая многоцветными крыльями.
Пенелопа сочла совет Попугая весьма здравым — совершенно неизвестно было, когда им еще удастся поесть, если они опять тронутся в путь. Она поделила на три части большую плитку шоколада и дала мальчикам по горсти изюма и миндаля. Только сейчас, начав есть, они обнаружили, как они проголодались.
Дульчибелла отказалась от предложенного ей шоколада, изюма и орехов.
— А кузнечика у вас не найдется? — мечтательным тоном спросила она. — Или парочки мух?
— Нет, к сожалению, — ответила Пенелопа.
— Так я и думала, — вздохнула Дульчибелла. — Ну, что делать.
Поев, ребята расстелили на песке свои пожитки, чтобы они высохли. Только они кончили возиться, как послышалось: «Эй, там!» — и появился Попугай, который совершил очень аккуратную посадку на отмель.
— Отличные новости, — задыхаясь, объявил он, перекладывая подзорную трубу из клюва под крыло. — В полумиле отсюда пасется стадо лунных тельцов. С первого раза я их не заметил — глупые твари паслись под деревьями.
— Так, — проговорил Питер. — И что будем делать дальше?
— Пойдем за желе, — ответил Попугай.
— За чем? — переспросил Саймон. — Ты сказал «желе»?
— Да, — нетерпеливо отозвался Попугай. — Ты и Питер идете со мной, а Пенелопа может остаться с Дульчибеллой.
— Ну уж нет, — твердо сказала Пенелопа. — Если вы идете за лунными тельцами, или за желе, или еще за чем-то, я иду с вами.
— Ну ладно, — согласился Попугай. — Здесь останется Дульчибелла.
— Нет, — запротестовала паучиха, — а если вылезет крокодил?
— Крокодилы тут не водятся, это прекрасно известно.
Дульчибелла на минуту задумалась.
— Хорошо, так и быть, — согласилась она наконец, — я остаюсь, только даю вам… ну, три дня сроку.
— Тогда пошли, — скомандовал Попугай. — Вам придется идти вброд, вон там мелкое место. А потом я покажу, в какой стороне стадо.
Оставив Дульчибеллу караулить вещи, дети побрели по воде к берегу и потом по лиловому лугу, пестревшему цветами, двинулись к пробочному лесу, видневшемуся вдали.
— Кто такие лунные тельцы? — спросила Пенелопа у Попугая, ехавшего у нее на плече.
— Необычайно полезные существа, — ответил Попугай, — но, должен признаться, они скорее результат ошибки, а не преднамеренного замысла. Видите ли, на заре Мифландии Ха-Ха пытался создать корову, которая бы бесперебойно давала молоко, но за основу ему пришлось все-таки взять мифического лунного тельца чтобы не отклоняться от правила. Но, как назло, Ха-Ха в тот день потерял очки и нечаянно смешал в кучу три или четыре заклинания. Бедный Ха-Ха очень огорчался, но, как выяснилось позднее, никакой беды не произошло и ошибка оказалась в высшей степени удачной.
Путники прошли между деревьями в ту сторону, откуда слышалось позвякивание колокольчика и тихое мычание, какое всегда стоит над пастбищем, где пасется обыкновенное стадо коров. Затем они вышли на поляну и увидели лунных тельцов.
— На первый взгляд несколько неожиданное зрелище, не правда ли? — с гордостью произнес Попугай.
— Неожиданное? Да это самые фантастические существа на свете! — воскликнул Питер.
— Как будто их составили из разных кусочков, — добавила Пенелопа.
В целом лунные тельцы походили на гигантских темно-зеленых улиток, покрытых красивейшими золотисто-зелеными раковинами. Но вместо головы улитки, оснащенной рожками, у каждого существа была толстолобая голова теленка с янтарного цвета рогами и копной курчавых завитков на лбу. У них были темные влажные глаза, они медленно переползали по лиловой траве, как улитки, но при этом щипали траву, как коровы. Порой то один, то другой задирал голову и издавал долгое проникновенное «му-у-у».
— Они опасны? — спросил Саймон, глядя на них как зачарованный.
— Господи, нет, конечно, — возмутился Попугай. — Добрейшие и глупейшие создания во всей стране, но в отличие от других добрых дураков чрезвычайно полезны.
— А что они дают? — спросила Пенелопа.
— Молоко, — ответил Попугай, — и лунное желе — полезнейшее в мире вещество.
— Откуда их доят? — в недоумении спросил Питер.
— Из раковин. У каждой раковины по три крана. На двух написано «горячее» и «холодное». Поворачиваете кран — и пожалуйста: получаете горячее или холодное молоко, кто какое любит.
— А что получают из третьего крана? — поинтересовался Саймон.
— Сливки.
— Ах, черт! — воскликнул Питер, который обожал сливки. — От них действительно сплошная польза.
— А откуда берется желе? — спросила Пенелопа.
— Ага, это и есть самое интересное, — ответил Попугай. — Видели, как улитка оставляет за собой слизистый след? Так вот, лунные тельцы делают то же самое, только оставляют они за собой желе и делают его, лишь когда их попросят.
— Уф, — проговорила Пенелопа. — А зачем столько желе?
— Оно застывает пластами, — пояснил Попугай, — и становится необычайно нужным материалом. Начать с того, что оно холодное, когда жарко, и горячее, когда холодно.
— Как? — не понял Питер.
— Я хочу сказать, что если сделать из него дом или одежду, в них тепло в холодную погоду и наоборот.
— Это удобно, — подумав, согласился Саймон.
— Желе хранят в виде пластов, — продолжал Попугай, — а когда понадобится, берут пласт и выдумывают его во что-нибудь полезное.
— Выдумывают? — повторила Пенелопа. — Что ты хочешь сказать?
— Сейчас я вам покажу, — проговорил Попугай. — Подойдем поближе.
Они направились к стаду. Диковинные звери подняли головы и с дружелюбнейшим видом уставились на них. Вожак был крупнее остальных, и на шее у него висел большой золотой колокольчик с надписью «Вожак».
— Доброе утро, — обратился к нему Попугай. Вожак посмотрел на них внимательным взглядом, потом издал долгое приветственное «му-у-у».
— Не слишком интересные собеседники, — шепнул Попугай на ухо Пенелопе. — Очень ограниченный словарь.
Главный телец продолжал глядеть на них выразительным взглядом.
— А ну-ка, старина, — продолжал Попугай, — нам нужно парочку пластов желе. Как это тебе — не очень затруднительно?
Вожак величественно кивнул, потом повернулся к стаду и издал продолжительное «му-у-у». Стадо немедленно образовало кружок, животные встали один за другим, а вожак занял позицию в центре. И вдруг он запел. Покачивая головой то в одну, то в другую сторону, так что колокольчик позвякивал невпопад, он тянул: «Му-у-у, му-у-у, му-у-у», а все стадо тем временем скользило кружком, очень быстро повторяя хором: «Му-му-му, му-му-му, му-му-му». В целом шум получался очень громкий, но заунывный. По мере того как стадо скользило круг за кругом, то один, то другой телец оставлял за собой след чего-то похожего на зеленый жидкий клей, а следующий за ним телец, точно паровой каток, раскатывал его в плоский прозрачный лист.
— Хорошо, хорошо, хватит. Хватит, я сказал! — заорал Попугай, пытаясь перекричать «му-му-му». Тельцы с удивленным видом остановились, мычание прекратилось. На траве теперь лежало штук двадцать пластин как бы тонкого хрупкого зеленого стекла.
— Никак не научатся считать, — раздраженно заметил Попугай. — Ну, не важно, пригодится.
Пенелопа взяла одну пластину в руки — оказалось, что она легкая, как паутина, и очень гибкая.
— Смотрите-ка, похоже на пластик, — сказала она.
— Лучше пластика, — поправил ее Попугай. — Как только они вам больше не нужны, вы просто берете и раздумываете их обратно.
— Что значит «раздумываете обратно»? — спросил Питер.
— Сейчас покажу. Нам ведь нужны только две пластины, стало быть, я сейчас от них избавлюсь. Смотрите.
Дети завороженным взглядом следили, как Попугай переходил от листа к листу, сосредоточенно смотрел на каждый и произносил: «Исчезни!»
И пласт скручивался в рулон, становился все меньше и меньше и наконец с тихим звуком, словно лопался крошечный воздушный шарик, исчезал.
— Невероятно, — проговорил Саймон.
— Значит, вы просто приказываете им? — спросил Питер.
— Да. — Попугай вытер лоб крылом. — Однако для этого необходимо очень сосредоточиться. Затем остается выдумать их во что угодно — что угодно неодушевленное, разумеется. Глядите.
Он подошел к одной из пластин желе и вытянул вперед крыло.
— Дай мне два куска пятьдесят сантиметров на сорок, — приказал он, и пластина послушно оторвала от себя два куска требуемого размера.
Попугай взлетел Пенелопе на плечо.
— А теперь, — сказал он, — стойте тихо, я их во что-нибудь выдумаю.
— Во что? — не утерпел Саймон.
— Ведра! — приказал Попугай, не спуская пристального взгляда с кусков желе.
И дети увидели, как куски из бледно-зеленых стали темно-зелеными. Потом вдруг принялись дергаться, и корчиться, и извиваться, и подпрыгивать, и скручиваться, и всячески кривляться. Потом еще разок как-то особенно замысловато искривились, послышалось тихое «щелк» — и перед ними очутились два красивых ведерка.
— Слушайте, это просто чудо! — Питер был совершенно потрясен.
— Теперь понятно, почему ты утверждал, будто желе такое полезное, — заметил Саймон.
— Самая полезная вещь на свете, — убежденно сказала Пенелопа.
Попугай наполнил одно ведро холодным молоком, а другое сливками из раковины одного из тельцов. Потом они поблагодарили стадо, которое хором откликнулось вежливым «му-у», и, захватив пластины желе, отправились обратно на реку.
— Наконец-то явились, — встретила их Дульчибелла. — Не слишком вы торопитесь. Я уже хотела снаряжать за вами спасательную экспедицию.
— Ну, откуда бы ты ее взяла, эгоистка ты этакая, — сказал Попугай. — Вечно ты все преувеличиваешь.
— Мы принесли тебе сливок, — поспешно вставила Пенелопа.
— Сливок? — повторила паучиха. — Как мило. А тлю на закуску, конечно, не принесли?
— Ты знаешь, нет, — серьезно ответила Пенелопа.
— Что делать, — вздохнула Дульчибелла. — Этого следовало ожидать.
Попугай, очень сильно сосредоточившись, выдумал желе в великолепную новую надувную лодку, и они, погрузив в нее все свои пожитки и клетку, спустили ее на мирную гладь реки.
— Йо-хо-хо и прочая чепуха, — весело проговорил Попугай. — Еще немного — и мы доберемся до Единорожьих лугов, а оттуда до Кристальных пещер полчаса подъема.
— Прямо мечтаю увидеть единорогов. — Пенелопа, сидевшая на корме, опустила руку в золотистую сверкающую воду. Питер и Саймон гребли дружно, и лодка шла хорошим ходом.
— Звери очень живописные, нельзя не признать, — рассудительным тоном произнес Попугай, — но очень, очень заносчивы. Держатся особняком. Снобы! Всегда отвечают: «Это нас не касается». Хотя в Мифландии, разумеется, все касается всех. Ведь мы непременно должны верить друг в друга, иначе мы все исчезнем, не так ли?
— Может, они просто застенчивы? — предположила Пенелопа.
— Застенчивы? Ну нет, о них этого не скажешь, — проговорил Попугай. — Нет, им просто лень. Любят поважничать. Когда я навещал их по поводу василисков, знаете, что они сказали? Я прямо взбесился. Они сказали: «Нам какое дело? Это уж ваша с Ха-Ха забота обуздывать буйные элементы». А? Я им покажу «буйные элементы».
— Лес кончается, — заметил Питер. — Мы, кажется, выплываем на открытую местность.
— Дайте-ка я слетаю на разведку.
И Попугай, захватив подзорную трубу, улетел. Через несколько минут он вернулся, сделал круг над лодкой и с большим искусством приземлился Пенелопе на плечо.
— Путь свободен! — объявил он. — Никого не видно. Держите на ту бухточку, мы там высадимся.
