Страница 19 из 21
Карбонель (повесть)
Глава 23 ПОЛНОЛУНИЕ
На следующий день Розмари была очень бледной.
— Ты перевозбудилась, — сказала миссис Браун, — я вот что думаю, может, тебе лучше остаться дома и не ездить сегодня в Туссок?
— Ну, мамочка, пожалуйста! — взмолилась Розмари. — Ты уже заканчиваешь шитье, у меня и так остается мало времени играть с Джоном. А мне еще столько надо ему рассказать. Кроме того, мне надо поблагодарить миссис Пэндэлбери Паркер, ведь правда?
Мама улыбнулась.
— Хорошо, куколка, но обещай, что сегодня ты ляжешь спать пораньше.
Хотя Розмари собиралась многое обсудить с Джоном, но само собой получилось, что они оба, не сговариваясь, избегали упоминать о Карбонеле, миссис Кантрип и вообще о всяких волшебствах. Все утро прошло в обычных детских играх: в ковбоев, индейцев и тому подобное. А днем построили гнездо прямо на дереве: было очень весело, но миссис Пэндэлбери Паркер эта затея показалась небезопасной, и пришлось слезть.
Когда Розмари с мамой вернулись домой, миссис Браун строго сказала:
— Сейчас мы быстро поужинаем вареными яйцами и гренками с джемом, а потом ты примешь ванну и быстро в постель. Можешь взять книгу, если хочешь.
Розмари мылась в привычной компании сохнущих чужих колготок, затем взяла «Ветер в ивах», поцеловала маму перед сном и пошла к себе. Но читать она не могла. Она сидела, облокотившись на подушки перед раскрытой книгой, и ее ничуть не занимали приключения жабы, крота и крысы. В памяти всплывали события последних недель. Вот это действительно замечательное приключение! Интересно, что сталось с миссис Кантрип? И как Карбонелю удастся вернуть трон? Она закрыла глаза, чтобы лучше думалось, и, должно быть, задремала, потому что, когда она их снова открыла, уже было темно, а книга соскользнула на пол. Темная пушистая тень вскочила на кровать, и знакомый шершавый язык лизнул ее в щеку. Сна как не бывало.
— Карбонель! Я так тебя ждала! Что ты собираешься делать? Сегодня Законодательное Совещание?
Карбонель передними лапами скреб одеяло и без умолку мурлыкал.
— Ой, подожди секундочку, я возьму метлу! — она соскочила с кровати и бросилась к гардеробу. — Ну, давай, рассказывай.
— Абсолютно верно, сегодня ночью Законодательное Совещание. Хочешь пойти со мной?
— А можно? Вот здорово! А где это?.. А как?.. А Джон? Он жутко огорчится, если все пропустит.
— Терпение, Розмари. Отвечаю на вопрос «где?»: проходить Совещание будет на крыше Ратуши, там же, где и последние четыреста лет. А «как?» На метле. Полная луна придаст ей сил. Мы как раз успеем слетать за Джоном. Но надо дождаться луны. А ты пока сочиняй стихотворение и будь повнимательней, — он продолжал в знакомой манере: — Тебе нельзя ошибиться, ведь мы полетим высоко над землей.
Розмари надела свой старый красный халат и тапочки с помпончиками, встала на колени на стул у окна, рядом расположился Карбонель. На фоне темного неба вырисовывались смутные очертания бесконечного ряда крыш. Внизу Розмари заметила бесчисленные движущиеся тени.
— Смотри, Карбонель! Сотни котов бегут по верху ограды!
— Это мой народ, — сказал кот. — Им предстоит незабываемая ночь. Пока они ничего не знают о моем возвращении. Лучше напасть на врага неожиданно. Я предупредил только Малкина, друга и советника моего отца. Он очень старый кот.
— Я никогда не видела столько кошек! Смотри! Все они бегут по садовой ограде.
Черные, белые, серые и полосатые коты беззвучно, непрерывной цепочкой, целеустремленно бежали по стене, к потоку то и дело присоединялись новые коты.
— Это одна из главных дорог в город, — пояснил Карбонель.
Небо посветлело.
— Смотри! — крикнул Карбонель. — Луна!
Пока он говорил, из-за крыш показался небольшой серебряный слиток. Рука Розмари лежала на гладкой спине кота, и девочка чувствовала, как он дрожит. Карбонель тихо урчал. Медленно и величественно поднималась луна — великолепная луна, круглая как тыква, золотая как мед, — и мир крыш наполнился светом и темными таинственными тенями. Карбонель встал, запрокинул голову и понюхал воздух. Послышались тихие проникновенные звуки, которые постепенно перерастали в дикие завывания: они становились все громче, потом затихали и снова разливались с полной силой, доходя до пронзительной ноты, почти непереносимой для человеческого уха. Затем в какой-то момент звуки эти совсем затихли. Когда луна поднялась высоко над крышами и поплыла над грудой облаков, Карбонель заговорил:
— На метлу, Розмари!
Розмари села на подрагивавшую метлу, рядом пристроился Карбонель, удерживая равновесие на облезлых прутиках за спиной Розмари.
— Давай, говори стихотворение! — произнес он.
Она набрала воздуху и начала:
Ты внемли моим словам,
Окажи любезность нам,
По ночному небосклону
Отнеси нас в спальню к Джону.
Метла несколько раз вздрогнула под Розмари, как бы собираясь с силами, чтобы взлететь, и поднялась медленно и плавно, облетела один раз вокруг комнаты и вылетела в окно. Розмари подогнула ноги, зажмурилась и стиснула зубы. Но движение было мягким и приятным, вскоре девочка осмелилась открыть глаза и осмотреться. Они летели высоко, скользили мимо флюгера собора Всех Святых, куда Розмари ходила по воскресениям вместе с мамой, они пролетели над торговым центром, сейчас пустым и тихим, только временами то там, то здесь загорался квадратик окна, они проносились над новостройками и залитыми лунным светом коттеджами. Поглощенная тем, как меняются очертания предметов внизу, Розмари совсем забыла о страхе. Лениво струилась дорога, как бледная серая лента, оброненная каким-то рассеянным великаном. Вдали на юге блестела серебристая полоска речки, леса и дома, амбары и скирды припали к земле, как спящие животные на одеяле, сшитом из лоскутков полей и лугов, Розмари так увлеклась созерцанием меняющихся внизу картин, что вздрогнула от голоса Карбонеля:
— Мы почти на месте. Пригни голову, когда будем влетать в окно!
Розмари посмотрела вперед и увидела Туссок, который несся им навстречу с такой скоростью, что девочка почувствовала неприятное ощущение в желудке. Господи, как метла выберет из всех этих окон нужное? Но метла уверено летела вперед и, казалось, они вот-вот разобьют головы о выросшую перед ними стену. Розмари пригнулась и закрыла глаза. Но почувствовав легкое прикосновение занавески к своей щеке, Розмари поняла, что они уже в комнате. Когда девочка открыла глаза, они уже были на кровати Джона. Джон моментально проснулся и выскочил из-под одеяла, волосы его торчали во все стороны.
— Быстрее! — сказала Розмари, — садись на метлу позади меня. Мы летим на Законодательное Совещание посмотреть, как Карбонель возьмет бразды правления в свои лапы!
К чести Джона надо сказать, что он не стал задавать бесконечных вопросов. Он спрыгнул с кровати и закричал:
— Йа-хо-о-о! Пошевеливайся!
Розмари «пошевелилась» и вскочила на метлу, раздался громкий скрип, Джон примостился сзади.
— Поторопитесь! — сказал Карбонель. — Теперь летим на крышу Ратуши. Розмари.
Подумав минутку, Розмари произнесла:
Отнеси нас на Ратуши крышу, мой друг,
Ты и так оказала нам много услуг.
Не сочти же за труд в эту темную ночь
Нам еще раз помочь.
Она была чрезвычайно горда своим сочинением, потому что оно звучало вежливо, точно и лаконично.
— Пригнитесь! — закричал Карбонель.
Они наклонились, метла выскользнула в окно, и они опять плыли по ночному небу по направлению к городу. Теперь они летели не так высоко. Джон даже подпрыгивал от удовольствия.
— Охо-хо-хо! Это же потрясающе! Вон особняки, вон парки! А это, должно быть, железная дорога через Спинакерский лес!
Поезд, как блестящая змейка, полз по своим путям сквозь темноту. С ними столкнулась летучая мышь, она что-то пропищала.
— Не надо об этом! — сказал Карбонель.
Мышь улетела. Вскоре они увидели первые городские дома, метла взяла немного повыше. Теперь она летела медленнее. Сказывался избыток веса, который ей приходилось нести. Они обогнули башню и несколько высоких зданий, чтобы сэкономить силы. Подлетев к Ратуше, они увидели, что на одном месте собрались целые толпы котов.
— Забавно! — сказала Розмари. — Иногда кажется, что видишь листы свинца и кирпичи, крыши и печные трубы, а иногда холмы с травой, цветами и деревьями. Сложно разглядеть, когда луна то и дело прячется за тучи.
— Я тоже заметил, — сказал Джон. — Странно, как это может казаться травой и деревьями, если мы знаем, что это не так?
— Откуда вы знаете, что это не так? — спросил Карбонель.
— Только взгляните на крышу Ратуши! — перебил его Джон.
Они посмотрели, и глазам их предстала поистине необычная картина: крыша здания, в котором когда-то жила королева Елизавета I, была усеяна котами, как соломой, а животные все прибывали с соседних крыш. Коты были настолько поглощены своим делом, что не заметили темного силуэта метлы над ними.
— Где мы приземлимся? — спросила Розмари.
— Как насчет вон той трубы? — предложил Джон.
Луна снова спряталась за тучи, и в неверном свете они не могли понять, то ли это труба с полудюжиной зонтиков и цилиндров, то ли пень с шишковатыми и кривыми сучками. Но не важно, пенек это был или труба, главное, спрятавшись за ним, они могли наблюдать за происходящим, оставаясь незамеченными. Метла мягко приземлилась, и их голые ноги встали не на холодные свинцовые листы, а на мягкую травку. Розмари потеряла тапочки во время полета. Впереди травяной склон полого спускался в небольшую долину, и долина и склон были усеяны котами.
— Посмотри, как они уставились на часы!
В центре на крыше Ратуши были квадратные часы. По углам часов стояли столбы, поддерживавшие небольшой золотой свод, под которым когда-то висел колокол, оповещавший город о пожарах, стихийных бедствиях, великих событиях. Этот звон приносил и радость и горе. Сейчас колокол находился в Фэрфакском музее.
— Я думала, это часы, — произнесла Розмари удивленно, — но непохоже. Скорее это напоминает небольшой храм.
— Это трон моего отца! — восторженно сказал Карбонель.
— Значит, ты должен на нем сидеть, — сказал Джон, — а не тот огромный кот, который туда забрался!
— Он узурпатор! — воскликнул Карбонель. — Но ждать осталось недолго!
Под золотым куполом важно восседал огромный рыжий кот, а за его спиной толпились коты, пользующиеся самой плохой репутацией.
— Вот что! — взволнованно сказал Джон. — Я верю, что…
— Тише, он говорит! — прошептала Розмари.
— Слушайте! — сказал рыжий кот.
Животные, собравшиеся на крыше заурчали, а коты за спиной Рыжего начали толкаться.
— Принесли ли вы подати, каждый кот и котенок?
Опять послышалось урчание.
— Но, сэр, — сказал голос из передних рядов, — невозможно, чтобы каждый кот принес подать. Среди нас много старых и бедных…
— Молчать! — рявкнул Рыжий, звук его голоса заставил многих котов отступить. — Раз есть бедные, то есть и богатые. В городе полно мясных лавок и других магазинов, не так ли? Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы говорить, что у вас в отличие от людей нет денег. Один мгновенный прыжок, когда хозяин отвернется, и у вас — цыпленок, селедка, все, что вы захотите.
— Ни моим придворным, — он повернулся к ухмылявшимся позади него котам, ни мне нет никакого дела, где вы взяли то, что принесли. Но принести подати вы обязаны!
— Да, звучит устрашающе! — пробормотал Карбонель. — Гораздо хуже, чем я предполагал. Здесь, на Законодательном Совещании, призывать честных животных к грабежу и разбою!
— Смотри! — снова заговорил Джон. — Я уверен, что это…
Но Рыжий продолжал свою речь, и Карбонель шикнул на Джона.
— Выходите вперед те, кто настолько глуп, что не принес податей! — продолжал Рыжий. В его голосе звучала такая злоба, что мурашки побежали по коже.
Несколько дюжин котов выступили вперед. В основном это были либо слишком старые, либо совсем котята.
— Так много? — продолжал их мучитель с притворным сочувствием. — Как жаль. Ну, и чего вы ждете? Или, может быть, это демонстрация? Может, здесь есть такой глупец, который хочет оспорить мои права на власть? — он встал и посмотрел на них сверху вниз, величественный и гордый.
Со стороны собравшихся послышались какие-то звуки, полуурчание, полувздох, но никто не сказал ни слова. Карбонель подождал секунду. Затем вспрыгнул на один из шишковатых сучков пня… или это был зонтик от трубы? — и его голос прогремел над крышами:
— Я оспариваю!
Наступила тишина. Потом толпа зашевелилась и повернулась на голос, бросавший вызов. Сотни пар желтых глаз уставились на Карбоне ля.
— Кто ты такой? — презрительно усмехнулся рыжий, оправившись от первого изумления.
— Я Карбонель Десятый, ваш король по праву рождения.
Собрание котов взволнованно замяукало.
— Тихо, сброд! — зашипел Рыжий, и мяуканье затихло.
— Ты утверждаешь, что ты Карбонель Десятый. Ты лжешь! Семь лет назад он исчез, растворился в воздухе, и больше о нем никто ничего не слышал.
— Мой повелитель! — раздался голос старика, который уже говорил сегодня; защиту котов. — Мой повелитель, наш народ до сих пор повторяет слова пророчества:
Средь ярких звезд блуждает кот,
Оставив трон и свой народ,
Он обречен на рабский труд,
Но Три Королевы принца спасут.
Теперь Джон и Розмари разглядели говорящего, старого полосатого изможденного кота.
— Это Малкин, преданный друг и советник моего отца, — прошептал Карбонель.
— Опять ты вспоминаешь этот глупый детский стишок, мой добрый Малкин.
Рыжий разразился жутким, презрительным смехом, и шайка, которую узурпатор называл своими придворными, присоединилась к его веселью.
— Это наш принц, наш повелитель, он может доказать это, — с волнением продолжал Малкин. — На конце его хвоста есть три белоснежных волоска, являющиеся признаком королевской крови.
