Страница 20 из 20
Неандертальский мальчик или большой поход
НАКОНЕЦ-ТО ДОМА
Вот внизу наше стойбище.
Мы останавливаемся на пригорке, смотрим. Вокруг хижин снуют люди. Полная Луна, скорчившись, спит на своем Тотеме-Луне, а женщины суетятся возле очагов…
Не все, однако.
Мама Тигра, например, гоняется за папой Большая Рука, размахивая дубинкой, а вождь племени с позором улепетывает.
— МАМА! ПАПА!
Оба застывают на месте, узнав мой голос. Обращают взгляд на пригорок.
Мама Тигра опускает дубинку.
— С тобой я разберусь после! — рычит она на папу.
Потом криком сзывает людей, и они всей толпой бегут к нам, радостно гомоня.
Поцелуи, объятия, смех и слезы…
Папа Большая Рука стискивает меня так, что кости трещат. Потом мама Тигра обцеловывает меня всего, будто я малое дитя; потом наступает очередь тетушки Жерди, бабушки Хворостины, тетушки Бурундучихи, дяденьки Бобра, других тетушек и дядюшек, двоюродных братцев и сестриц…
Я — самый зацелованный мальчик всего Ледникового периода!
— Где вы были? — спрашивает папа Большая Рука.
— На плато… чав-чав… там, за горами, — шамкает дедушка Пузан, который уже стибрил кусок жаркого у дяденьки Бобра. — Мы нашли большого длинношерстного носорога, который у нас по программе…
— Только не забудь, что рог ты обещал мне, — суетится Рука Загребущая. — Как договаривались: сто скребков и…
— Не выйдет, — заявляет дедушка Пузан.
— Это почему?
— Потому, что рог по-прежнему на голове у носорога.
— Так добыли вы его или нет?
— В теории — да… чав-чав… Вот, посмотрите рисунки Уголька, тогда поймете.
Все стойбище окружает Уголька, который с гордостью показывает свои шедевры.
— Ты просто болван! — кричит Рука Загребущая дедушке Пузану. — Носорог был у тебя в руках, а ты позволил ему уйти!
БЭМС!
Учитель роняет журнал и по чистой случайности попадает по лбу Руке Загребущей.
Дедушка Пузан поднимает дубинку.
Но Разъяренный Бизон, прославленный охотник, вопит вне себя от ярости:
— Ты с твоими походами! Удивительно, как тебе позволяют устраивать эти жалкие прогулки, которые никому не приносят поль… Ах-хр!!!
Дедушка Пузан хватает его за горло, отрывает от земли, тащит в самую гущу людей:
— Мои походы приносят пользу! — голосит наш учитель. — Знали бы вы, сколько всего увидели эти ребята, сколько опасностей перенесли… А длинношерстных носорогов уже почти не осталось. Может быть, нам встретился последний — убей мы его, кого бы я стал показывать ученикам в следующем походе?
— Никакого следующего похода не будет, — заявляет Жирный Бык.
— Спокойно, спокойно, — вмешивается вождь племени. — Для начала неплохо бы узнать, что там на самом деле случилось. Но, дедушка Пузан, отпустил бы ты Разъяренного Бизона, иначе стойбище потеряет хорошего охотника…
— Опа, я про него и забыл, — смущается учитель, разжимая пальцы, стиснутые на горле Разъяренного Бизона, который уже стал багровым, как угли в костре.
— Это неправда, что поход не удался, — выступает Умник. — Неандертальчик потрогал рог носорога, а для этого, уверяю вас, требуется больше мужества, чем для того, чтобы столкнуть его с обрыва.
— Однако… мальчифка пваф, — качает головой Беззубый Лось.
— Не говоря уже о том, что большой носорог — не единственный зверь, с которым мы сразились. Мы имели дело с медведями…
— С пещерными львами…
— С волками…
— Умник приручил олениху…
— Ха-ха-ха! — во весь голос хохочет Насупленный Лоб. — Ну это уже вы загнули!
— На овеней офотятся, — шамкает Беззубый Лось.
— Наше… пф-ф… общество… всегда было… основано на охоте, — сипит Разъяренный Бизон, потирая горло.
— Таким оно и останется! — громыхает Рука-на-расправу-легка.
Обескураженные, мы глядим друг на друга.
— Для таких новшеств еще не настала пора, — печально качает головой Умник. — Завтра мы отпустим нашу ручную олениху. Хорошо, что мы не привели ее в стойбище. Ей бы не поздоровилось!
— А Неандертальчик убил саблезубую тигрицу, — хвастается Неандерталочка. — Один, простым копьем. Посмотрите на клык, который висит у него на шее!
От изумления старейшины разевают беззубые рты; все толпятся вокруг Уголька, а тот показывает рисунки, где запечатлено это событие.
— Ну? Что вы теперь скажете? Мои походы не приносят пользы? — каркает довольный дедушка Пузан. — Таких походов еще поискать! Да, учебный год удался на славу. Остается последняя формальность…
— Какая? — спрашивает папа Большая Рука.
— Годовые Копья… чав-чав…
— И пвавда, — соглашается Беззубый Лось. — Я и вабыв. Давайте фюда фсеф фопвякоф.
Мы выстраиваемся перед старичьем. Дедушка Пузан спрятал Копья под кипой шкур. Я пытаюсь подглядеть, какой они длины, но ничего не получается.
Учитель стоит рядом с Беззубым Лосем и просматривает знаки, которые вырезал ночью на своей дубинке-журнале.
— Бевёфка! — выкрикивает Беззубый Лось.
Моя маленькая подружка выходит, опустив голову. Когда поднимает глаза, видит, что Беззубый Лось протягивает ей длиннющее Копье.
— Пять локтей, — с гордостью объявляет дедушка Пузан.
Березка ликует, а у всех присутствующих на церемонии вырывается изумленный крик. Никто не припомнит такой высокой оценки!
— Уговек!
Чудо из чудес: нашему художнику тоже достается
Копье в пять локтей.
— Фовока!
— Пять локтей! — сияет дедушка Пузан. — Поет он похуже соловья, но на волков его голос производит впечатление.
— Мовния.
— Отличный староста: пять локтей!
— Неандевтавьчик.
— Не каждый смог бы убить тигра: уж мне ли не знать. Пять локтей!
— Неандевтавочка…
— Пять локтей!
— Умник…
— Наш маленький гений. Пять локтей!
— Квотик!
— Пять локтей…
Кротик хватает копье и, вне себя от восторга, бежит к нам.
Но, поскольку известно, что может на радостях натворить Кротик, все разбегаются в разные стороны…
Наступает ночь.
Из долины веет ветерок, но совсем не холодный. И пока старейшины сидят у огня, в который раз пересказывая свои истории, а Обжигающий Кремень наводит последний глянец на свои скребки, женщины в хижинах собирают все необходимое для далекого путешествия.
В ближайшие дни племя разделится на несколько охотничьих отрядов. Кто-то пойдет на север, к озерам, кто-то — на юг, в сосновые леса, а кто-то — в необозримые холодные равнины, откуда каждое утро поднимается солнце.
Из хижин доносятся сердитые голоса: охотники пытаются убедить жен следовать за ними в места, где водится дичь, а жены стоят на своем.
— Ты ведь знаешь, радость моя, что у озера больше зверя, — уговаривает папа Неандерталочки свою супругу.
— Да, но там слишком сыро. Мы и без того намерзлись зимой! Хочется немного погреться на солнышке.
— Но у Великой Соленой Воды нет никакой дичи. Уж лучше тогда в горы.
— Нет, нет, и еще раз нет! Сам иди в свои горы. Детям необходимо солнце!
— Вот я сейчас покажу тебе, кто хозяин в хижине!
— Ах так? Командовать вздумал? А этого не хочешь?
— Ай! Дорогая, пожалуйста, оставь в покое дубинку…
— Но, папочка, ты ведь только что сказал, что хозяин в хижине — ты… — невинно хлопает глазами Неандерталочка.
— Разумеется я. Но давай лучше послушаемся маму. Через пару дней отправимся к Великой Соленой Воде.
— УРА!
Вскоре мы с Неандерталочкой встречаемся на берегу ручья, и она сообщает мне новость. Луна стоит высоко на небе, хижины нашего стойбища отражаются в подернутой рябью воде.
Все это было бы весьма романтично — но, увы, из чащи леса вылезает Щеголек, и вместе с ним, естественно, и вся его свора.
А Умник от одной мысли отправиться в южные страны буквально теряет голову:
— Представляете себе, сколько нового, неизвестного мы увидим!
Березка берет его за руку, кладет ему голову на плечо:
— Надеюсь, ты не собираешься отправиться туда один…
Умник сконфужен.
— И я с вами! — кричит Молния, тоже обнимая Березку.
Они втроем выглядят просто чудесно, но Кротик, орудуя своим длиннющим Копьем, протыкает ногу Молнии, и очарование рассеивается.
Тут подходят Блошка, Попрыгунья и Медвежонок.
— Что-о? — пищит моя маленькая подружка. — Вздумали идти на юг без меня? Забудьте об этом!
— Ну так и я пойду, — объявляет Медвежонок. Попрыгунья, боясь, что ее не возьмут, разражается слезами.
Я вскакиваю, пытаюсь восстановить порядок:
— Хорошо, хорошо. Но как уговорить родителей? Еще не случалось такого, чтобы летом в нашем племени создавали только один охотничий отряд…
— У нас все получится, — сияет Неандерталочка и трется носиком о мой нос. — Наши старики только притворяются строгими, а на самом деле сердца у них нежные, как весенняя травка.
— Страница 20 —
— КОНЕЦ —
Иллюстрации: Воронцов Н.
