Страница 4 из 19
Три толстяка (повесть)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ КУКЛА НАСЛЕДНИКА ТУТТИ
Глава 4 УДИВИТЕЛЬНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ПРОДАВЦА ВОЗДУШНЫХ ШАРОВ
На другой день на Площади Суда кипела работа: плотники строили десять плах. Конвой гвардейцев надзирал за работой. Плотники делали своё дело без особой охоты.
– Мы не хотим строить плахи для ремесленников и рудокопов! — возмущались они.
– Это наши братья!
– Они шли на смерть, чтобы освободить всех, кто трудится!
– Молчать! — орал начальник конвоя таким страшным голосом, что от крика валились доски, приготовленные для постройки. — Молчать, или я прикажу хлестать вас плетьми!
С утра толпы народа с разных сторон направлялись к Площади Суда.
Дул сильный ветер, летела пыль, вывески раскачивались и скрежетали, шляпы срывались с головы и катились под колеса прыгающих экипажей.
В одном месте по причине ветра случилось совсем невероятное происшествие: продавец детских воздушных шаров был унесён шарами на воздух.
– Ура! Ура! — кричали дети, наблюдая фантастический полет.
Они хлопали в ладоши: во-первых, зрелище было интересно само по себе, а во-вторых, некоторая приятность для детей заключалась в неприятности положения летающего продавца шаров. Дети всегда завидовали этому продавцу. Зависть — дурное чувство. Но что же делать! Воздушные шары, красные, синие, жёлтые, казались великолепными. Каждому хотелось иметь такой шар. Продавец имел их целую кучу. Но чудес не бывает! Ни одному мальчику, самому послушному, и ни одной девочке, самой внимательной, продавец ни разу в жизни не подарил ни одного шара: ни красного, ни синего, ни жёлтого.
Теперь судьба наказала его за чёрствость. Он летел над городом, повиснув на верёвочке, к которой были привязаны шары. Высоко в сверкающем синем небе они походили на волшебную летающую гроздь разноцветного винограда.
– Караул! — кричал продавец, ни на что не надеясь и дрыгая ногами.
На ногах у него были соломенные, слишком большие для него башмаки. Пока он ходил по земле, всё устраивалось благополучно. Для того чтобы башмаки не спадали, он тянул ногами по тротуару, как лентяй. А теперь, очутившись в воздухе, он не мог уже прибегнуть к этой хитрости.
– Черт возьми!
Куча шаров, взвиваясь и поскрипывая, моталась по ветру.
Один башмак всё-таки слетел.
– Смотри! Китайский орех! Китайский орех! — кричали дети, бежавшие внизу.
Действительно, падавший башмак напоминал китайский орех.
По улице в это время проходил учитель танцев. Он казался очень изящным. Он был длинный, с маленькой круглой головой, с тонкими ножками — похожий не то на скрипку, не то на кузнечика. Его деликатный слух, привыкший к печальному голосу флейты и нежным словам танцоров, не мог вынести громких, весёлых криков детворы.
– Перестаньте кричать! — рассердился он. — Разве можно так громко кричать! Выражать восторг нужно красивыми, мелодичными фразами… Ну, например…
Он стал в позу, но не успел привести примера. Как и всякий учитель танцев, он имел привычку смотреть главным образом вниз, под ноги. Увы! Он не увидел того, что делалось наверху.
Башмак продавца свалился ему на голову. Головка у него была маленькая, и большой соломенный башмак пришёлся на неё как шляпа.
Тут уж и элегантный учитель танцев взвыл, как погонщик ленивых волов. Башмак закрыл половину лица.
Дети схватились за животы:
– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Учитель танцев Раздватрис
Смотрел обыкновенно вниз.
Пищал учитель, точно крыса,
Был у него длиннющий нос,
И вот к носищу Раздватриса
Башмак соломенный прирос!
Так распевали мальчики, сидя на заборе, готовые каждую минуту свалиться по ту сторону и улепетнуть.
– Ах! — стонал учитель танцев. — Ах, как я страдаю! И хоть бы бальный башмачок, а то такой отвратительный, грубый башмак!
Кончилось тем, что учителя танцев арестовали.
– Милый, — сказали ему, — ваш вид возбуждает ужас. Вы нарушаете общественную тишину. Это не следует делать вообще, а тем более в такое тревожное время.
Учитель танцев заламывал руки.
– Какая ложь! — рыдал он. — Какой поклёп! Я, человек, живущий среди вальсов и улыбок, я, сама фигура которого подобна скрипичному ключу, — разве я могу нарушить общественную тишину? О!.. О!..
Что было дальше с учителем танцев — неизвестно. Да, наконец, и неинтересно. Гораздо важней узнать, что стало с летающим продавцом воздушных шаров.
Он летел, как хороший одуванчик.
– Это возмутительно! — вопил продавец. — Я не хочу летать! Я просто не умею летать…
Всё было бесполезно. Ветер усиливался. Куча шаров поднималась всё выше и выше. Ветер гнал её за город, в сторону Дворца Трёх Толстяков.
Иногда продавцу удавалось посмотреть вниз. Тогда он видел крыши, черепицы, похожие на грязные ногти, кварталы, голубую узкую воду, людей-карапузиков и зелёную кашу садов. Город поворачивался под ним, точно приколотый на булавке.
Дело принимало скверный оборот.
«Еще немного, и я упаду в парк Трёх Толстяков!» — ужаснулся продавец.
А в следующую минуту он медленно, важно и красиво проплыл над парком, опускаясь всё ниже и ниже. Ветер успокаивался.
«Пожалуй, я сейчас сяду на землю. Меня схватят, сначала побьют основательно, а потом посадят в тюрьму или, чтобы не возиться, сразу отрубят голову».
Его никто не увидел. Только с одного дерева прыснули во все стороны перепуганные птицы. От летящей разноцветной кучи шаров падала лёгкая, воздушная тень, подобная тени облака. Просвечивая радужными весёлыми красками, она скользнула по дорожке, усыпанной гравием, по клумбе, по статуе мальчика, сидящего верхом на гусе, и по гвардейцу, который заснул на часах. И от этого с лицом гвардейца произошли чудесные перемены. Сразу его нос стал синий, как у мертвеца, потом зелёный, как у фокусника, и наконец красный, как у пьяницы. Так, меняя окраску, пересыпаются стёклышки в калейдоскопе.
Приближалась роковая минута: продавец направлялся к раскрытым окнам дворца. Он не сомневался, что сейчас влетит в одно из них, точно пушинка.
Так и случилось.
Продавец влетел в окно. И окно оказалось окном дворцовой кухни. Это было кондитерское отделение.
Сегодня во Дворце Трёх Толстяков предполагался парадный завтрак по случаю удачного подавления вчерашнего мятежа. После завтрака Три Толстяка, весь Государственный совет, свита и почтенные гости собирались ехать на Площадь Суда.
Друзья мои, попасть в дворцовую кондитерскую — дело очень заманчивое. Толстяки знали толк в яствах. К тому же и случай был исключительный. Парадный завтрак! Можете себе представить, какую интересную работу делали сегодня дворцовые повара и кондитеры.
Влетая в кондитерскую, продавец почувствовал в одно и то же время ужас и восторг. Так, вероятно, ужасается и восторгается оса, летящая на торт, выставленный на окне беззаботной хозяйкой.
Он летел одну минуту, он ничего не успел разглядеть как следует. Сперва ему показалось, что он попал в какой-то удивительный птичник, где возились, с пением и свистом, шипя и треща, разноцветные драгоценные птицы южных стран.
А в следующее мгновение он подумал, что это не птичник, а фруктовая лавка, полная тропических плодов, раздавленных, сочащихся, залитых собственным соком. Сладкое головокружительное благоухание ударило ему в нос; жар и духота спёрли ему горло.
Тут уже всё смешалось: и удивительный птичник, и фруктовая лавка.
Продавец со всего размаху сел во что-то мягкое и тёплое. Шаров он не выпускал — он крепко держал верёвочку. Шары неподвижно остановились у него над головой.
Он зажмурил глаза и решил их не раскрывать — ни за что в жизни.
«Теперь я понимаю всё, — подумал он: — это не птичник и не фруктовая лавка. Это кондитерская. А я сижу в торте!»
Так оно и было.
Он сидел в царстве шоколада, апельсинов, гранатов, крема, цукатов, сахарной пудры и варенья, и сидел на троне, как повелитель пахучего разноцветного царства. Троном был торт.
Он не раскрывал глаз. Он ожидал невероятного скандала, бури — и был готов ко всему. Но случилось то, чего он никак не ожидал.
– Торт погиб, — сказал младший кондитер сурово и печально.
Потом наступила тишина. Только лопались пузыри на кипящем шоколаде.
– Что будет? — шептал продавец шаров, задыхаясь от страха и до боли сжимая веки.
Сердце его прыгало, как копейка в копилке.
– Чепуха! — сказал старший кондитер так же сурово. — В зале съели второе блюдо. Через двадцать минут нужно подавать торт. Разноцветные шары и тупая рожа летающего негодяя послужат прекрасным украшением для парадного торта. — И, сказав это, кондитер заорал: — Давай крем!!
И действительно дали крем.
Что это было!
Три кондитера и двадцать поварят набросились на продавца с рвением, достойным похвалы самого толстого из Трёх Толстяков. В одну минуту его облепили со всех сторон. Он сидел с закрытыми глазами, он ничего не видел, но зрелище было чудовищное. Его залепили сплошь. Голова, круглая рожа, похожая на чайник, расписанный маргаритками, торчала наружу. Остальное было покрыто белым кремом, имевшим прелестный розовый оттенок. Продавец мог показаться чем угодно, но сходство с самим собой он потерял, как потерял свой соломенный башмак.
Поэт мог принять теперь его за лебедя в белоснежном оперении, садовник — за мраморную статую, прачка — за гору мыльной пены, а шалун — за снежную бабу.
Наверху висели шары. Украшение было из ряда вон выходящее, но, однако, всё вместе составляло довольно интересную картину.
– Так, — сказал главный кондитер тоном художника, любующегося собственной картиной. И потом голос, так же как и в первый раз, сделался свирепым, и кондитер заорал: — Цукаты!!
Появились цукаты. Всех сортов, всех видов, всех форм: горьковатые, ванильные, кисленькие, треугольные, звёздочки, круглые, полумесяцы, розочки.
Поварята работали вовсю. Не успел главный кондитер хлопнуть три раза в ладоши, как вся куча крема, весь торт оказался утыканным цукатами.
– Готово! — сказал главный кондитер. — Теперь, пожалуй, нужно сунуть его в печь, чтобы слегка подрумянить.
«В печь! — ужаснулся продавец. — Что? В какую печь? Меня в печь?!»
Тут в кондитерскую вбежал один из слуг.
– Торт! Торт! — закричал он. — Немедленно торт! В зале ждут сладкого.
– Готово! — ответил главный кондитер.
«Ну, слава богу!» — подумал продавец. Теперь он чуточку приоткрыл глаза.
Шестеро слуг в голубых ливреях подняли огромное блюдо, на котором он сидел. Его понесли. Уже удаляясь, он слышал, как хохотали над ним поварята.
По широкой лестнице его понесли кверху, в зал. Продавец снова на секунду зажмурился. В зале было шумно и весело. Звучало множество голосов, гремел смех, слышались аплодисменты. По всем признакам, парадный завтрак удался на славу.
Продавца, или, вернее, торт, принесли и поставили на стол.
Тогда продавец открыл глаза.
И тут же он увидел Трёх Толстяков.
Они были такие толстые, что у продавца раскрылся рот.
«Надо немедленно его закрыть, — сразу же спохватился он. — В моем положении лучше не подавать признаков жизни».
Но, увы, рот не закрывался. Так продолжалось две минуты. Потом удивление продавца уменьшилось. Сделав усилие, он закрыл рот. Но тогда немедленно вытаращились глаза. С большим трудом, закрывая поочерёдно то рот, то глаза, он окончательно поборол своё удивление.
Толстяки сидели на главных местах, возвышаясь над остальным обществом.
Они ели больше всех. Один даже начал есть салфетку.
– Вы едите салфетку…
– Неужели? Это я увлёкся…
Он оставил салфетку и тут же принялся жевать ухо Третьего Толстяка. Между прочим, оно имело вид вареника.
Все покатились со смеху.
— Страница 4 —
