Страница 15 из 24
Звенит слава в Киеве
Глава XVI. АРНО
— Молодец, Арно, молодец! Давай ещё!
— Ловко он кувыркается!
— Да и поёт не хуже!
— Слушайте, слушайте! Сейчас он споёт про своего сеньора!
Андрей протолкался сквозь густую толпу на маленькой площади близ рынка. В центре стояли худой юноша, почти мальчик, и глубокий старик с морщинистым, тёмным лицом, обрамлённым седой клочковатой бородкой.
— Я спою вам, как славно живёт крестьянин, — сказал юноша и, ударив по струнам маленькой лютни, запел.
Голос его был чист и звонок, мелодия песни весёлая, и он приплясывал в такт. Но странно — лицо его было серьёзно, даже грустно, да и вокруг никто не смеялся.
«Какой чудной скоморох!» — подумал Андрей и прислушался к словам. Арно пел о том, как крестьянин, отработав и заплатив оброк сеньору, начинает выплачивать ещё и пошлины. Сперва — рыночную, потом — мостовую, потом дорожную… Ну что ж, теперь всё? Куда там! Остаются ещё баналитеты! А это значит: хочешь смолоть зерно дома — плати! Хочешь испечь хлеб в собственной печи — плати! Хочешь давить виноград на собственном жоме — опять плати! Иначе сеньору будет убыток — ведь у него монопольное право и на мельницу, и на печь, и на виноградный жом! Ну, скажем, выполнил всё это крестьянин, хотя одному господу богу известно — как. Решил жениться… и что же? Плати брачную пошлину. Помер у него отец, схоронил его крестьянин, погоревал, но получить в наследство жалкие крохи, оставленные стариком — как бы не так! Плати!
Андрей слушал песенку Арно и думал, что как ни тяжела жизнь киевского смерда, но такое терпеть ему вряд ли доводилось. Ограничил князь Ярослав поборы и строго наказывал лихоимцев, когда узнавал. Впрочем, часто ли он узнавал?..
— Сладкая, сладкая жизнь у крестьян! — продолжал Арно, проделав несколько ловких кульбитов. — До того сладкая, что двадцать лет назад во время неурожаев в Бургундии они копали корни и собирали водоросли, чтобы не умереть с голоду. Но всё равно умирали, даже и те, кто пёк и ел хлеб из белой глины. [Голод 1032 года.]
Струны лютни медленно и грустно затихли.
Арно кончил петь и обходил слушателей с шапкой. Бросали ему гроши, да и то не все. Богачей в толпе не было… Охваченный чувством острой жалости, Андрей кинул в шапку золотую монету. Арно вздрогнул и посмотрел на него.
— Как благодарить вас за щедрость, господин мой? Я ещё никогда не держал в руках таких денег!
— Я рад помочь тебе… Не хочешь ли выпить вина в соседнем кабачке? И старик, должно быть, не прочь.
— Это мой дед. Но почему господин так милостив? — Во взгляде юноши мелькнуло подозрение.
— Я приехал издалека, — сказал Андрей, — и хотел бы, чтобы ты рассказал мне обо всём, что я услышал в твоей песне.
Арно нахмурился. Зачем этому чужестранцу знать про горе крестьян Франции? Может быть, он вовсе не приезжий, а шпион? Недаром из-под распахнувшегося плаща мелькнуло богатое золотое шитьё камзола… Но в правильной французской речи собеседника музыкальное ухо юноши и впрямь улавливало лёгкий чужеземный акцент. Да и может ли быть у соглядатая такое честное, открытое лицо?
— Из какой же страны приехал господин? — спросил Арно.
— Моя страна называется Русь. Я из свиты королевы.
— Королева милостива к бедным… — задумчиво протянул юноша. — Ну, что ж! Благодарю господина за честь. Пойдём, дед!
В низком, грязном, сводчатом кабачке им подали кислое красное вино, несколько чёрствых, хлебцев и большой кусок жареного мяса. Больше у хозяина ничего не было, но это угощение показалось Арно и старику царским.
— О чём же хочет узнать господин? Я рад служить ему, но что я знаю?
— Расскажи мне о себе, Арно. Почему вы с дедом ходите по Парижу? Почему не живёте дома?
— Эх, господин! От нашего дома ничего не осталось. Когда умер отец, сеньор забрал всё за долги. И я… решил удрать.
— Удрать? Разве ты не имел права уехать?
— Нет, конечно. Я должен был работать на сеньора. Но если я проживу в Париже год и ещё один день, я стану свободным. Так полагается по закону.
— И долго тебе ещё осталось ждать?
— Два дня, господин, только два дня! — ликующе воскликнул юноша. — Завтра исполнится ровно год, как мы пришли сюда!
Человек в чёрном плаще, сидевший за соседним столиком, встал и вышел. Ни Андрей, ни Арно не обратили на него внимания, а дед, разморённый непривычно сытной едой и вином, дремал.
— Кто же твой сеньор?
— Высокородный граф де Геменэ…
— Жак? — вздрогнул Андрей.
— Нет, господин. Граф Жак сын моего сеньора.
— А как ты будешь жить, когда станешь свободным?
— Да так же, господин. Буду петь, плясать, играть на лютне. Свободный, я смогу ходить и по деревням. Ведь мы, скоморохи, желанные гости на любой свадьбе…
В дверях показался человек в чёрном плаще и с ним два стражника. Он указал им на Арно.
— Вот ты где! — засмеялся один из стражников. — Ну, побегал — и хватит! Пошли! — И он схватил юношу за руку. Другой стражник, встряхнув, поднял на ноги деда. Арно, побледнев до синевы, не пытался вырваться. Он знал, что это бесполезно.
— Пошли, пошли! — толкнул его стражник. Арно встал и с укором посмотрел на Андрея.
«Бог мой! — подумал тот. — Ведь он считает, что это я его предал!»
— Минуточку, господа! — обратился он к стражникам. — Может быть; вы разрешите предложить вам вина?
Андрей сбросил плащ. Золотое шитьё камзола ослепительно сверкнуло. Стражники приосанились.
— Эг-ге, — пробормотал один из них, — да это, видно, важная птица! С чего это он забрёл в такую трущобу? Верно, за какой-нибудь девицей… Благодарю вас, господин, — громко ответил он Андрею, — мы с удовольствием выпьем за ваше здоровье…
Пока хозяин кабачка бегал в погреб за вином, Андрей отвёл стражника в сторону.
— Вот что, друг мой, — тихо сказал он, — этот юноша позабавил меня сегодня. Нельзя ли отпустить его?
— Невозможно, господин. Граф де Геменэ заявил о его розыске!
— Да, да, конечно. Но ведь вы могли его и не найти, не так ли? Ему остается пожить только два дня, чтобы стать свободным… — И Андрей вынул туго набитый кошелёк, в котором звякнули золотые монеты.
— Я рад бы услужить господину, — пробормотал стражник. — Но как вон тот, — кивнул он на человека в чёрном плаще, который внимательно смотрел на них, явно стараясь услышать, о чём говорят, — ведь он донесёт на меня!
— Разве ему не нужны деньги? — рассмеялся Андрей и кивнул человеку в плаще. Тот с готовностью подошёл.
— Три? — спросил Андрей, вынимая из кошелька деньги.
— Пять! — подобострастно ответил тот, протягивая руку.
— Возьми и убирайся! — Монеты легли в ладонь, и человек, запахнув плащ, исчез.
— Тебе и твоему товарищу по столько же, — продолжал Андрей, — и забудьте, что вы когда-нибудь видели этого юношу!
— Конечно, господин, конечно! — заверил стражник, пряча золото за пазуху. — Пойдём, Жанно!
Когда за ними захлопнулась дверь, Арно упал на колени и, схватив руку своего спасителя, горячо поцеловал её.
— Полно, друг мой, — ласково сказал Андрей, — возьми деда и постарайся где-нибудь надёжно укрыться на эти два дня!
— Ему не надо никуда идти, — вмешался хозяин, — я спрячу у себя нашего Арно. Мы все его любим. А вам, господин, спасибо от всех нас!
— Виват! Виват! — гаркнуло несколько глоток. Посетители, окружив тесной толпою Андрея и Арно, восторженно глядели на молодого чужеземца.
— И если когда-нибудь вы будете нуждаться в помощи, я окажу её вам, — важно произнёс высокий человек с длинными чёрными усами, — а меня не посмеет ослушаться ни один вор в Париже!
— Это правда, — ввернул хозялн, — Пьеро у них старший!
— Спасибо, друзья! — улыбнулся Андрей. — Желаю вам всем удачи в жизни. А мне пора… — И, ласково потрепав по плечу с обожанием смотревшего на него Арно, он вышел.
— Вот вы, наконец-то! — услышал он звонкий голос Жака. — Мы давным-давно ждём вас здесь, у городских ворот, как условились. Где вы пропадали?
— Да, да, где вы пропадали, Андрэ? — подхватили и спутники Жака — богато одетые молодые придворные.
«Граф де Геменэ заявил о его розыске…» — вспомнил Андрей слова стражника.
— Я готов, господа, — сухо ответил он.
— Вы чем-то огорчены, Андрэ? — с участием спросил Жак.
«А чем, собственно, виноват Жак? — подумал Андрей. — Таков закон его страны…»
— Да нет, Жако! — ласково ответил он другу. — Просто устал немного…
— Ну, сейчас вы отдохнёте! — воскликнул молодой граф. — Поехали, друзья, поехали!
И, бросив несколько монет стражнику у ворот, весёлая кавалькада с хохотом и шутками выехала из города.
