Страница 4 из 29
След за кормой
За прошедшие тысячи лет в благодатную долину Орúста (так теперь стали называть Большую реку) много раз приходили с севера, с востока и запада чужие племена.
Одни пришельцы, поселившись бок о бок с прежними хозяевами страны, постепенно сливались, роднились с ними, у них появлялся общий язык, возникали общие обычаи и верования.
Другие племена являлись как завоеватели. Тогда тем, кому удавалось уцелеть в беспощадных битвах, убегали из родного края куда глаза глядят. Иные укрывались в горах, где вели жалкую жизнь троглодитов,[Троглодúты — название, данное древними греками диким племенам, жившим в пещерах.] пока не вымирали от голода или не сдавались на милость победителей и становились их рабами.
Раб был вещью, принадлежавшей господину, а с вещью можно делать всё, что угодно: продать, купить, уничтожить.
У раба не было своего имущества. Топор, которым он рубил дерево, сеть, которой он ловил рыбу, кнут, которым гнал коров на пастбище, — всё было собственностью хозяина, как и одежда раба, как и его пища. Всё, что создавал раб, поступало в полное владение его господина, и тот выделял рабу лишь самое необходимое для его существования.
Во времена У-Нака и Ра-Ту у Людей Воды рабства не было. Какой смысл захватывать пленника, который едва мог прокормить самого себя и ничем не был полезен хозяину?
Но, когда человек начал производить больше, чем потреблял сам, возникла частная собственность, и общество разделилось на богатых и бедных. Самые сильные и ловкие, самые удачливые члены общины, сумевшие накопить больше имущества, теперь господствовали над бедняками.
И тогда-то появилось рабство. Держать рабов стало выгодно: их работа давала больше, чем стоило их содержание. Побеждённых в битве уже не истребляли, их забирали в рабство.
Захваченные рабы доставались старейшинам, военачальникам, жрецам. У некоторых народов бедняки попадали в рабство к богатым соплеменникам, если им не удавалось расплатиться за взятое в долг зерно или другие продукты питания.
Рабовладельцы перестали работать: всё необходимое для жизни им доставляли рабы.
Так росло неравенство среди людей. Богачи всё больше и больше угнетали бедняков.
Ко времени, о котором идёт рассказ, из смешения многих племён возникло племя тон-кролов, что означало: главные люди. Тон-кролы именовали себя так гордо потому, что на среднем течении Ориста они были самым многочисленным и сильным племенем.
Тон-кролы уже вступили в бронзовый век: наряду с ещё многочисленными каменными орудиями у них появились орудия и оружие из бронзы.
Бронза сплавляется из меди и олова и выгодно отличается от металлов, входящих в её состав. Бронза значительно прочнее меди, но много крепче мягкого олова. Бронзовые топоры были крепки и остры, их употребляли как боевое оружие, ими срубали большие деревья, вытесывали брусья и доски. Делать это каменными топорами было невозможно.
Далеко не везде встречаются рядом медные и оловянные руды. Но тон-кролам повезло. Медные руды они добывали в горах близ Ориста, а оловянная руда доставлялась из рудников, расположенных в горной стране утранов, приблизительно за шестьдесят дней пешеходного пути [День пешеходного пути у многих древних народов служил мерой дальних расстояний. По теперешнему исчислению он составлял около 20 километров] от страны тон-кролов. Почти весь путь проходил по Ористу, и это значительно облегчало перевозку руды.
Здесь мы должны вернуться к истории лодки.
Нечаянное изобретение хромого Ра-Ту положило начало постройке дуплянок. Но первые дуплянки и пришедшие им на смену челноки — их получали, выжигая сердцевину дерева, — едва ли можно было называть лодками: ни носа, ни кормы у них не было.
Челноки постепенно совершенствовались: стенки их становились тоньше, передняя и задняя части — острее. Появились нос и корма; лодки лучше дуплянок рассекали воду, ими стало легче управлять.
Вместительность челнока легко увеличить, если прибить к его бортам доски. Но где взять их? Доски ведь не растут в лесу!
Мастера привлекли на помощь огонь. Они обжигали бока толстого ствола, и сожженная древесина легко соскребалась каменными ножами. Слой за слоем снимался со ствола. Люди получали необходимую им доску лишь после многих недель упорной и искусной работы.
Две доски прибивались к бортам челна гвоздями из твёрдого дерева, щели замазывались смолой, и получалась глубокая, объёмистая, устойчивая лодка. И как же гордилось такой лодкой сделавшее её племя, как берегло её!
Большую лодку один человек двигать не мог: число гребцов увеличивалось, доходило до десяти и более. Они попарно сидели на скамейках, и каждый управлялся с одним длинным, тяжёлым веслом, вставленным в уключину.
У скамеек было и другое назначение: они скрепляли борта лодки, делали её очень прочной.
Когда в руках человека оказалось такое сравнительно совершенное орудие, как бронзовый топор, изготовление досок стало более лёгким делом, и люди перешли к постройке дощатых лодок; щели между лодками законопачивали и заливали смолой, чтобы не просачивалась вода. Размеры лодок постепенно увеличивались.
На таких лодках сплавлялась вниз по Ористу на расстояние в рок — сорок пять дней пешеходного пути оловянная руда, которую тон-кролы выменивали в стране утранов.
Долог и опасен был путь. В верхнем течении Ориста встречалось много мелей и перекатов, а за каких-нибудь два-три дня пути до страны тон-кролов Орист прорывался через ущелье, пробитое им в горах. Это было страшное место, и называлось оно Воротами Смерти. Обычно тон-кролы разгружали лодки, не доплывая до ущелья, и мешки с рудой перекладывали на спины вьючных животных. И только самые отчаянные владельцы лодок решались доверить свою жизнь и имущество коварным духам ущелья.
Река неслась меж высоких чёрных утесов, грохоча и пенясь, разбиваясь об острые скалы, загромоздившие узкое русло. Огромную выдержку и зоркость надо было иметь рулевому, чтобы невредимо провести лодку мимо всех опасных мест.
Малейший промах — и лодка налетала на влажный, изрытый водой край утеса, а через несколько часов на широкую гладь Ориста ниже ущелья выплывали обломки судна и изувеченные трупы людей.
Великой славой и почётом окружал народ кормчих, которым хоть однажды удавалось спуститься со своей лодкой через Ворота Смерти.
Ворота Смерти разделяли Орист на два огромных плёса — верхний и нижний. Лодкам, построенным на верхнем плёсе, удавалось иногда прорваться на нижний; но ни одно судно с нижнего плёса никогда не попадало на верхний. Пройти на лодке через Ворота Смерти против течения не могли бы и сами боги — так говорили обитатели берегов Ориста.
Детство Бирка
На высоком мысе, клином вдававшемся в Орист, стояла больша деревня, насчитывавшая до двух сотен отдельных жилищ. Тон-кролы называли её Бас-Тург, что на их языке и означало: Высокий Мыс.
В Бас-Турге, как и в других селениях тон-кролов, жители разделились на богатых и бедных. Богатые имели обширные поля, где рабы сеяли и убирали хлеб, поступавший в амбары хозяина. У богатых было много скота: коров, коз, овец. Рабы пасли скот, из шерсти и шкур забитого скота выделывали одежду для хозяев, строили им дома, лодки для рыбной ловли…
Самым богатым человеком в Бас-Турге был владелец литейной мастерской Гурм. Дед и отец Гурма скопили немало богатств, а он их ещё увеличил. Он уже несколько раз ездил к утранам за оловянной рудой и привозил её сразу на трёх лодках.
Гребли на лодках рабы Гурма. Чтобы по дороге они не убегали, их приковывали к сиденьям бронзовыми цепями. Рабы могли восстать и разбить цепи. Боясь этого, владельцы лодок брали в путешествие двух-трёх мужчин из своей родни, вооружённых бронзовыми топорами и кинжалами.
К той поре, о которой идёт рассказ, человеческое общество уже перешло от матриархата к патриархату. Главой семьи был теперь старший из мужчин — дед или прадед. Дети, внуки и правнуки беспрекословно подчинялись его распоряжениям. Вот почему богач, отправлявшийся за оловянной рудой, без труда набирал охрану лодки из членов своей семьи.
Бедняков в селениях тон-кролов кормило рыболовство, так как Орист всё ещё был очень богат рыбой.
Каждая семья бедняка строила себе большую лодку, заводила сети и невода и добывала пропитание тяжёлым рыбацким трудом.
Из рыболовов Бас-Турга самым искусным строителем лодок был Урт.
Урт умел так хорошо конопатить и смолить пазы между досками, что сквозь них совсем не пробиралась течь. За свою жизнь Урт сделал немало лодок богатым жителям села: на его лодках плавали и главный жрец Влок, и старейшина Ульм, и литейщик Гурм…
В строительстве лодок Урту помогали его младшие братья, племянники и сын Бирк. Отец старался приучать Бирка к работе с малолетства. Бирку было всего четыре года, когда Урт повёл его в первый раз на берег и велел присматриваться, как строятся лодки. Семи лет Бирк уже обтесывал доски бронзовым топориком или вырезывал деревянные изображения богов, которые ставились на носу лодки, чтобы охранять её в плавании.
Но уже с десятилетнего возраста Бирк стал замечать, что деревянные божки плохо оберегают лодки, вверенные их попечению. В первый раз Бирк задумался над этим, когда отцовская лодка опрокинулась во время бури, и сам он чуть не утонул. Случилось это так.
Бирк с компанией мальчишек-сверстников отправился удить рыбу в большом заливе Ориста, расположенном выше села. Клев был прекрасный. Огромные медно-красные рыбы, которых теперь называют сазанами, жадно хватали червей, насаженных на большие бронзовые крючки. Лески, связанные из оленьих сухожилий, вытягивались, но не рвались, и мальчишки с радостными криками перебрасывали добычу в лодку.
Ребята так увлеклись рыбалкой, что не заметили, как небо заволокло тучами, как ветер начал волновать воду.
Над самыми головами рыболовов блеснула молния, и оглушительно грянул гром. Налетел вихрь, лодка опрокинулась, рыболовы и сазаны очутились в воде.
В ту пору у людей уже не было такого страха перед водой, как во времена, когда У-Нак впервые поплыл на древесном стволе. Люди умели хорошо плавать. Этому искусству дети обучались с четырёх-пятилетнего возраста, и наши рыболовы могли переплыть Орист в самом широком месте.
Однако рыболовы побоялись оставить опрокинутую лодку: ведь они стащили её без спроса. Было страшно подумать, что с ними сделает Урт, если они явятся без лодки.
Кое-как уцепившись за лодку, мальчишки старались направить её к берегу, ударяя ногами по воде. Воды они наглотались вдоволь. Налетевший вал ударил Бирка головой о борт. Если бы не верные друзья, Бирк бы утонул.
Страх перед сердитым Уртом оказался сильнее страха перед бурей, и лодку спасли. Урт ничего не узнал.
В другой раз, когда Бирку было уже лет тринадцать, он с отцом и дядей поехал осматривать сети. Буря, как всегда на южных реках, налетела внезапно. Лодка наклонилась, зачерпнула бортом и выпрямилась. Люди спасли суденышко только потому, что успели быстро отчерпать воду.
— Если бы лодка была нагружена рудой, ей пришёл бы конец, — задумчиво сказал Урт, когда опасность миновала. — Тогда ведь воду не вычерпаешь…
Урт знал много случаев, когда лодки с рудой гибли на верхнем плёсе Ориста, и теперь рассказал о них сыну.
Мальчик спросил:
— А разве нельзя, отец, как-нибудь защитить лодку от волны?
— Как ты её защитишь? Это уж воля богов. Тут ничего не поделаешь…
Но такое объяснение не успокоило Бирка.
«Не боги строят лодки, а мы, люди, — думал Бирк. — Значит, нам и нужно придумать такие лодки, чтобы они не тонули». Но придумать было не так-то просто.
