Страница 10 из 21
Папа и море (сказка-повесть)
Глава четвертая
Норд-ост
Перед самым восходом солнца ветер подул с востока — резкий и упрямый. Семейство муми-троллей проснулось около восьми часов, когда восточный ветер уже нагнал дождь, при каждом порыве ветра окатывавший маяк водой.
— Теперь у нас будет вода, — радовалась мама. — Какое счастье, что я нашла кастрюлю и успела вычистить ее.
Положив дрова в плиту, она растопила ее.
Муми-тролль все еще лежал в кровати, никакого желания говорить у него не было. Наверху на потолке, в самом центре, было маленькое круглое пятнышко с капельками воды. Капелька становилась все тяжелее и тяжелее, и вот она упала на обеденный стол, оставив место на потолке для следующей капельки.
В дверь прошмыгнула Мю.
— Неподходящая нынче погода для корзинки-лифта, — сказала она, выжимая воду из волос. — Ветер просто сдувает ее со стены маяка.
Они слышали, как в башне завывает ветер, а дверь снова с грохотом захлопнулась.
— Кофе готов? — спросила малышка Мю. — Я до чертиков хочу есть из-за плохой погоды. Море несется прямо в Черное Око, и мыс Растеряхи превратился в остров! Самого его вывернуло наизнанку, он лежит под лодкой и считает дождевые капли.
— Сеть! — воскликнул папа, выпрыгивая из кровати. — У нас ведь сеть в море!
Подбежав к окну, он выглянул, но так и не смог разглядеть поплавок. Восточный ветер дул прямо через мыс, и, если начать вытаскивать сеть, пока дует ветер со стороны, поднять ее будет непросто. Несчастье! Да к тому же еще этот дождь!
— Пусть остается в воде, — решил папа. — В сеть наберется больше рыбы. После кофе я поднимусь наверх в башню и попробую понять, что это за ветер. Вот увидите, к вечеру он наверняка успокоится.
Но и этажом выше ветер был почти такой же. Папа стоял наверху, глядя на свет маяка, то вывинчивая незакрепленные гайки, то наворачивая их вновь, то открывая, то закрывая дверцу фонаря. 
Никаких мыслей и идей у него на этот счет не было, он даже не знал, что из всего этого получится. Да и к тому же ужасная небрежность — отсутствие всякой инструкции, как обращаться с этим маяком. Просто непростительно. Усевшись на газовый баллон, папа прислонился спиной к стене. Над его головой дождь стучал в стекло, а порой, когда налетали порывы ветра, слышались шепот и шипение. Зеленая рама была сломана, и под ней на полу постепенно образовалось маленькое озерцо. Папа смотрел на него отсутствующим взглядом, он мысленно превращал его в дельту с длинными извилистыми рукавами, и взгляд его скользил дальше по стене. Там кто-то написал авторучкой что-то вроде стихотворения. Нагнувшись ближе к стене, папа прочитал:
Пустынно наше море,
прохладен лунный свет.
Я жду четыре года,
а кораблей все нет.
«Это написал Смотритель маяка, — подумал папа. — Он, верно, придумал это однажды, когда чувствовал себя несчастным. Подумать только — светить кораблям, которые никогда не проходят мимо… А вот тут он, видимо, был повеселее и выше написал: „Восточный ветер и женская свара — это вечная сырость и отрава“».
Папа начал ползать вдоль стен и искать записи-размышления Смотрителя маяка. Там было множество заметок о силе ветра, запись о самом сильном шторме была наверху: «10 баллов при зюйд-весте». В другом месте Смотритель маяка снова написал стихи, но они были перечеркнуты множеством черных штрихов. Единственное, что мог разобрать папа, это какие-то слова с птичках.
«Мне надо побольше узнать о нем, — подумал папа. — Как только погода станет лучше, я постараюсь все разузнать у Рыбака. Они ведь знали друг друга, жили на одном острове. А теперь я закрою люк и больше сюда не пойду, тут только расстраиваешься».
Папа спустился вниз по лесенке и сказал:
— Задул норд-норд-ост. Может, еще стихнет. И я подумал: не пригласить ли этого Рыбака как-нибудь на чашечку кофе.
— Он наверняка не пьет кофе, — возразила малышка Мю. — Я думаю, он ест только водоросли да сырую рыбу. Может, еще цедит сквозь зубы планктон.
— Что ты говоришь?! — воскликнула мама. — Какой странный вкус!
— Именно водоросли, — повторила малышка Мю. — Потому-то у него такой вид. Меня это нисколько не удивило бы. Он же самостоятельный и никогда ни о чем не спрашивает, — добавила она.
— А он что, вообще ничего не рассказывает? — спросил папа Муми-тролля.
— Ничегошеньки, — ответила малышка Мю.
Прыгнув на плиту, она свернулась калачиком и прижалась к теплой стенке, чтобы поспать, пока дождь не перестанет.
— Во всяком случае он наш сосед, — как-то неопределенно заметила мама. — Я думаю, надо всегда иметь соседа. — И, слегка вздохнув, добавила: — Мне кажется, дождевая вода просачивается в башню.
— Я займусь этим и приведу все в порядок, — сказал папа. — Только постепенно. Когда у меня будет время.
А сам подумал: «Может, небо посветлеет. У меня нет желания идти туда. Там, наверху, все еще сидит Смотритель маяка».
Долгий дождливый день прошел, и вечером ветер стих настолько, что папа решил вытащить сеть.
— Видите, как хорошо иметь хоть немного чутья, когда ты в море, — сказал он, очень довольный собой. — Мы вернемся как раз к чаю и принесем с собой самых больших рыб. А то, что останется, пусть пропадет.
Остров был мокрый и совершенно бесцветный из-за дождя. Вода поднялась так высоко, что от песчаного берега осталось совсем немного, и лодка раскачивалась, погрузившись кормой в море.
— Надо вытащить ее хотя бы в ольшаник, — сказал папа. — Вот видишь, здесь заметно, что может натворить море в конце осени. Подожди я до утра и не вытащи сеть, у нас не было бы больше лодки! Видишь ли, с морем никогда нельзя быть достаточно уверенным! Я все удивляюсь, — серьезно добавил папа, — почему море поднимается и опускается. Должно же быть какое-то объяснение…
Муми-тролль огляделся по сторонам: перед ним был совершенно новый берег. Море вздулось, оно тяжело и гневно вздымалось и выворотило на берег высоченную гору водорослей. Берег больше не подходил Морским лошадкам. Подумать только, а что, если им нужен только песок, которого больше нет, и они больше никогда не вернутся назад? Подумать только, а что, если Морра спугнула их… Муми-тролль бросил косой взгляд на скалистые островки, но они были скрыты туманной завесой дождя.
— Будь повнимательней! — воскликнул папа. — Следи за поплавком и остерегайся волн, иначе нас выкинет на берег!
Муми-тролль налег на левое весло и стал грести изо всех сил. Лодка «Приключение» все время сворачивала к подветренной стороне и колыхалась на месте.
— Вперед! — кричал с кормы папа. — Поворачивай! Нет, в другую сторону! Задний ход! Задний ход! — Лежа животом на банке, он пытался схватить поплавок. — Нет, нет, нет, нет, сюда! Я имею в виду — туда! Теперь так! Я схватил его! Теперь греби вперед, прямо вперед!
Схватившись за верхнюю часть сети, папа начал выбирать ее. Дождь заливал ему глаза, а сеть казалась ужасающе тяжелой.
«Никогда не съесть нам столько рыбы, — растерянно думал папа. — Что за жизнь! Но семья есть семья…»
Муми-тролль, сидя на веслах, греб как одержимый. И вдруг увидел, как что-то темное поднялось наверх вместе с сетью — это были водоросли! Сеть стала тяжелой, словно одеяло из водорослей, тянувшихся метр за метром. Папа не произнес больше ни слова, он бросил свою затею — пытаться схватить сеть в лапу, а вместо этого налег всей тяжестью на корму и стал выгребать рыбу из сети обеими лапами. Охапка за охапкой буро-желтой толстой шкуры водорослей вываливались через борт… и ни единой рыбы. И так — три невода.
Муми-тролль повернул и направил лодку к песчаному берегу, сам же тем временем перестал грести и повис на правом весле. Лодка «Приключение» уткнулась носом в сушу, но в следующий миг вместе с волной ударилась боком о берег и перевернулась. Тут папа сильно оживился.
— Прыгай в воду и вытащи нос! — кричал он. — Вытащи его и крепко держи!
Муми-тролль стоял в воде по пояс и держал лодку за канат, она прыгала, как мустанг, и каждая наплывавшая волна обдавала водой его морду. Страшно холодная вода причиняла боль. Папа перетянул всю снасть через корму на сушу. Он сражался, а шляпа съехала ему на глаза, весла покатились на песок и спутались с сетью и с его лапами, все было как нельзя хуже. Когда им наконец удалось поднять «Приключение» на тросах, над морем снова повисла завеса дождя, ландшафт померк и помрачнел, начинало вечереть.
— Прекрасно справились! — сказал Муми-тролль, осторожно взглянув на папу.
— Ты так считаешь? — с сомнением в голосе спросил папа.
Поглядев на гигантскую кучу сетей и водорослей, он решил, что Муми-тролль прав, и сказал:
— Да, так оно и было. Борьба с морем! Так и бывает с теми, кто живет в открытом море!
Услышав рассказ обо всех этих грандиозных событиях, Мю отложила бутерброд в сторону и сказала:
— Боже мой! Ну и веселье пойдет! Чтобы распутать все это, потребуется три-четыре дня. Эти желтые водоросли застревают, как росомаха в капкане, если сеть оставить на целый день.
— Вот как! Вот как!.. — начал было папа.
— У нас ведь есть время! — быстро вмешалась мама. — Собирать водоросли в прекрасную погоду по-настоящему приятно…
— А съесть их может Рыбак, — предложила Мю. — Он обожает водоросли. Ха!
Папа снова скис. Эта история с морскими водорослями последовала как раз за несчастьем с маяком… Его не зажечь! Какая несправедливость!
Все изменилось… Папины мысли стали какими-то вялыми, и он начал без конца мешать ложечкой в чашке, хотя сахар уже давным-давно растаял. Посреди стола стояла самая маленькая кастрюлька. Капельки с потолка неспешно падали вниз и ударялись — кап-кап — о дно кастрюльки.
Муми-тролль равнодушно смотрел на стенной календарь, бездумно завязывая узелки на хвосте.
— А теперь зажжем лампу, — весело сказала мама. — Сегодня вечером мы можем повесить ее на окно, поскольку дует ветер.
— Нет, нет, только не на окно! — воскликнул Муми-тролль, вскочив на ноги. — Милая мамочка, только не на окно!
Мама вздохнула. Именно этого она и боялась. В дождливую погоду они становились такими чудаковатыми, как если бы дождь застал их врасплох во время поездки. И конечно, дожди не прекратятся. Там, в долине, было столько разной работы, которую можно было переделать в самом доме, а здесь… Мама подошла к комоду и открыла верхний ящик.
— Я просмотрела его сегодня утром, — сказала она. — Он был почти пустой. И вы не поверите, что я нашла! Мозаику! Головоломку! Здесь — самое меньшее — тысяча камушков, и никто даже представить себе не может, что получится, когда все целиком будет готово! Наверное, это веселая игра!
Она высыпала мозаику на обеденный стол среди чайных чашек, получилась высокая, просто гигантская гора. Семейство не слишком одобрительно рассматривало мозаику.
Муми-тролль перевернул один из кусочков мозаики — он был черный. Черный, как Морра. Или как тени в низкоствольном лесу. Или как зрачки в глазах Морских лошадок. Или как миллион других вещей. Мозаика могла быть чем угодно. И никто не мог сказать, где место каждого из камушков и куда он подходит, покуда вся картина не будет готова.
В ту ночь Морра пела, обернувшись мордой к морю. Но никто не спустился вниз на берег с лампой. Она ждала-ждала, но никто так и не пришел.
Вначале Морра выла очень тихо, но потом ее песнь одиночества стала гораздо громче. Теперь она была не только песней одиночества, но и песней упрямства: «Никакой другой Морры, кроме меня, нет, я — одна-единственная. Я — самая холодная во всем мире. Я никогда не стану теплой».
