Страница 4 из 14
Адам и Отка (повесть)
10
Адам задумчиво перебирает картошку. И похоже, не видит её. Достоинство деревенского мальчика оскорблено, к тому же надо думать о возвращении в квартиру. Ведь снова придётся проходить мимо этого чернявого мальчишки. Неизвестно, может, тот ему ещё влепит. Может, всё-таки придётся и подраться. Ведь этот чернявый наверняка будет задираться. Да, всё-таки может получиться драка. А Адаму драться не хочется, ведь он не у себя дома, а как-никак у тётки.
Но всё происходит совсем не так. Адам входит с сумкой картошки в коридор и осматривается. Смотрит направо — ничего не видно, только тёмный коридор, смотрит налево — обитая железом дверь. Дверь чуть приотворена, виднеется электрический свет.
Адам кладёт сумку на пол и сразу же обо всём забывает. Даже о драке, которая может произойти наверху. Жёлтый свет притягивает его как магнит. Что там такое? Что скрывается за тяжёлой дверью? Тогда он толкает дверь. Он должен войти внутрь. Вся его мальчишеская фантазия тянет его туда. Да и что может случиться? Каждая дверь куда-нибудь ведёт.
Действительно, внутри ничего страшного. Просторное, грубо окрашенное помещение, такое большое, что хоть устраивай балы, если бы только пол был не таким шероховатым. Под потолком электрическая лампочка с простым абажуром, какая-то старая мебель, корыта, большой кусок телефонного кабеля, несколько умывальников, пять вёдер, чей-то сундук и три ящика. Что-то вроде склада. Любопытство Адама таится где-то в самом дальнем уголке его существа. Скажи кто-нибудь Адаму, что он любопытен, никогда бы не поверил. Но вдруг Адам вспоминает о задании принести картофель, вспоминает о неприятной встрече, которая ждёт его, и намеревается уйти. Но не тут-то было. Тяжёлые двери прямо перед его носом с грохотом закрываются, и огромная щеколда опускается.
Адам оказывается в западне.
11
Но Адама не так легко испугать! Он стоит на месте и делает глубокий вздох. Воздух сюда проникает через вентилятор в потолке.
Что же ему всё-таки делать? Прежде всего Адам испытает сам себя. Спокоен ли он? Да, спокоен. Есть ли у него терпение? Конечно, есть. И мужества хватит наверняка. Хватит ли у него изобретательности? Вне всякого сомнения. А раз у него есть изобретательность, то рано или поздно он отсюда выберется. Адам берётся за ручку, толкает дверь, простукивает стены, осматривает бетонный пол, лезет по лесенке к вентилятору, но пока неё безрезультатно. Спасения нет. Единственный выход — превратиться в муху и вылететь через щёлочку вентилятора. Только вот в муху Адам превратиться не может, и поэтому ему остаётся одно — исследовать повнимательнее этот подвал.
Кое-какая еда здесь, наверное, найдётся. Адам замечает бочку кислой капусты и три банки маринованных огурцов. Как долго он на этом может продержаться? Неделю или две? Адам решает, что еду он будет экономить. Только ему придётся взять себя в руки, потому что кислую капусту он любит с малолетства. В деревне он почти каждый день забирался в погреб и ел там капусту. И отдохнуть здесь есть где. Лучше всего можно устроиться в старом кожаном кресле, которое так и зовёт, чтобы на нём посидели. На ночь он постелит себе в корыте. Положит туда несколько матрацев, — вот постель и готова.
Адаму приходит в голову, что теперь у него впереди уйма времени и нет никакого смысла сердиться, огорчаться или волноваться. Ни крики, ни слёзы тоже не помогут. Любопытство придётся отбросить. Главное сейчас — проявить терпение и сохранить спокойствие. Только почему-то все эти мысли Адама не успокаивают. Он снова осматривает подвал, заглядывает во все углы, а сам всё следит краешком глаза: не подошёл ли кто к двери? Так проходит несколько минут, и Адам чувствует себя здесь чужим ещё больше, чем раньше. Его уже теперь ничто не интересует. Ни старое кресло, ни весы, которые здесь стоят в бездействии, ни старый заслуженный шкаф. Адам уже начинает сердиться на себя. И зачем он сюда зашёл? Такое могло случиться только с ним. Вечно он лезет куда не надо. Но ещё больше он сердится на того, кто его здесь запер. И кто это мог быть? Единственно, чернявый мальчишка, который наверху чистил свой велосипед. Почти наверняка это он! Кому ещё нужно запереть Адама и заставить сидеть за этой железной дверью? Никому. А что сейчас делает Отка? Заметит ли она, что у неё нет картошки? И что Адам куда-то пропал? Да так надолго. Почему Отка не идёт и не освобождает Адама? Ведь сам он не может этого сделать! Ей давно пора уже прийти, ведь она же его сестра, пора бы хватиться. Если б пропала Отка, Адам давно пошёл бы её разыскивать! Впрочем, этого не пришлось бы делать. Разве Отка пошла бы одна? Нет, побоялась бы. А вот Адаму, ему ничего не страшно. Он даже способен какое-то время жить здесь, в подземелье. Честное слово, способен? Точно! И тут Адам улыбается, настроение его улучшается, и он вдруг осознаёт, что прошло не так уж много времени. Отка, конечно, опомнится и начнёт его искать.
12
Отке нужна картошка, а картошки нет. Тут она замечает, что нет и Адама. Куда же он девался? Почему не принёс ей картофель? Отка, волнуясь, спешит в подвал. В подвале она действительно находит сумку с картофелем, но Адама почему-то нигде нет. Коридоры подвала пусты, Адам как под землю провалился. Отка чувствует себя в подвале маленькой и беспомощной. Ей становится страшно: вдруг она потеряется и тоже провалится куда-нибудь? Кто потом станет искать их обоих?
Отка выбегает на улицу и бежит туда, единственно откуда может прийти помощь. К пану Венцлу, часовщику. Уж он-то знает, как себя вести в этом подвале. Пан Венцл приходу Отки обрадовался. Он быстро сметает с рукава металлические крошки и идёт вместе с Откой. Вернее, не идёт, а бежит, потому что Отка тоже бежит.
— Единственно, где он может быть, так это в бомбоубежище, — говорит пан Венцл, когда они отходят от кладовки Суковых и не видят Адама в соседних помещениях. Пан Венцл берётся за железный запор, и двери открываются. Прямо перед ними стоит живой Адам.
— Что случилось? — вдруг разревелась Отка.
— Ничего, — отвечает Адам. — Кто-то здесь меня запер.
— Ты ощупай себя. С тобой всё в порядке?
— Мне никто ничего не сделал.
— Вот пожалуюсь на тебя тёте Яне и дома тоже. — Отка плачет не унимаясь.
— Ну хватит, Отка. Ничего не случилось, — говорит ей часовщик.
Отка постепенно смолкает, но успокоиться никак не может. Конечно, Адам сам виноват. Зачем он пошёл в убежище? Кто ему велел? Ведь он сам туда пошёл, собственными ногами. Но наконец Отка вынимает из кармана носовой платок, даёт его Адаму и говорит примирительно:
— Вот тебе платок, вытри мне слёзы.
Адам вытирает ей сначала левую щёчку, потом правую и внимательно при этом Отку оглядывает. Ему жалко зарёванную Отку, но он говорит ей совсем другое:
— А правый глаз плакал у тебя больше, чем левый.
13
Вместе с часовщиком Венцлом Адам доходит до дверей дома. Убедившись, что Отки нет поблизости, мальчик шепчет:
— Пан Венцл…
— Что тебе?
— Вы знаете, у этого мальчишки лицо белое, как стена, а волосы совершенно чёрные, и он чистит в нашем доме велосипед. Кто это такой?
— Это Шáра.
— Бывает такое имя? Шара?
— Он, что ли, запер тебя в бомбоубежище?
— Не знаю, кто меня запер, но никак не удивлюсь, если это он.
— Ладно, давай забудем об этом.
— Ладно, — отвечает Адам и бежит за Откой.
14
Картофель варится, над крышкой сгущается пар, и дети сейчас смеются над тем, как Адам торчал в бомбоубежище, а Отка искала его. Теперь это им кажется простой игрой в прятки. И все события кажутся теперь прекрасными, интересными, красочными и захватывающими. Полумрак таинственности уже не страшит, а, скорее, даже привлекает. Ещё никак нельзя распознать руку, которая опустила щеколду; ещё труднее, конечно, установить, кому принадлежала эта рука. Но Адам уже может дать волю своему остроумию, может награждать таинственного незнакомца множеством ругательных и насмешливых слов, называть его и «пройдохой», и «мошенником», и «плутом», и «адским отродьем». Отка в восторге от всех этих слов, она очень любит всякие прозвища и негодует на себя, что не может вспомнить ни одного из них.
Когда звонит в дверь почтальон, она открывает ему сама. Адама к двери она не подпускает. Что, если опять потеряется?! Почтальон оглядывает Отку и немного медлит. Эта девчушка кажется ему очень маленькой, и наверняка в голове у неё полно всякой детской чепухи. Почтальон легко узнаёт, что Отка гостит у Суковых и что она приехала из деревни. А знает ли пан почтальон, где находится деревня Выкань? Нет, почтальон этого не знает, разве можно знать все деревни страны? Правда, он сам тоже родом из деревни и так случается, что они с этой маленькой девчушкой быстро находят общий язык.
— Какая у меня теперь жизнь? — жалуется ей почтальон. — На деревья я смотрю только в бинокль, а зайцев представляю себе красными.
— Что вы! — смеётся Отка. — У нас зайцы, скорее, голубые.
— Ну вот видишь, — ворчит почтальон, — а самое главное — каждый день мне приходится подниматься на верхние этажи, потому что люди, которые живут внизу, писем почти не получают. Все адресаты почему-то на верхних этажах. И все письма со срочной доставкой. Ты не знаешь барышню Терезу?
— Может быть, и знаю.
— Да, наверное, знаешь. У неё серебряные волосы.
— Знаю, знаю. Сегодня она меня поднимала в лифте.
— А сейчас её нет дома. Ты можешь передать ей вот это письмо? Наверняка от какого-нибудь кавалера.
— Ладно. Я её покараулю и сразу же передам.
Отка страшно довольна, что почтальон оказывает ей доверие, она кажется себе очень важной и письмо несёт как святыню. Адаму, конечно, она не разрешает на конверт даже и взглянуть, не то чтоб прочитать, что на нём написано. А Адам ведь грамотный, проучился в школе уже пять лет.
