Страница 3 из 9
Домовенок Кузька: волшебные вещи (сказка)
Глава 2 НЕПРИЯТНОСТИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Кузя торопился домой, чтобы поспеть к ужину. Он очень любил это время, когда вся большая семья собиралась за столом и никто не видел, как домовенок устраивался на крестовине под столом вместе с мышкой Дашей. Там они вдвоем прислушивались к разговору людей и уплетали за обе щеки пироги и плюшки, которые они утащили со стола, пока бабка Настасья крутилась у печки. Кузя видел, что сегодня бабка Настя поставила опару, и это означало, что ужин без пирогов не обойдется.
Спешил Кузька, даже на кочках спотыкался и в корнях путался. Добежал до своей деревеньки как раз тогда, когда солнышко за гору село. Затопотал по деревянному крылечку, шасть в щель, и уже дома.
Первым делом Кузька побежал к печке, смотреть, зарумянились ли у пирогов бока и не пора ли их вынимать. Глядь — что такое? Печка темная да холодная, а пирогами и не пахнет. Опара в углу из кадушки лезет, пыхтит — жарко ей, пора пироги лепить! А никто на нее и внимания не обращает.
— Что за чудеса! То ли бабка Настя заболела?
Побежал Кузя посмотреть, надоили ли с коровы сладкого молока и можно ли уже снимать пенки. И тут незадача — коровы-то в хлеву и нету.
— Батюшки! — схватился за голову домовенок. — Никак, корову нашу Зорьку волк съел!
Метнулся совсем уже огорченный домовенок в горницу, чтобы посмотреть, что хозяева делают. Наверное, горюют. Хозяева и вправду были в горнице, только никто не горевал. Все-все, и бабка Настя, и внучка Анютка, и кузнец Силантий, и соседи справа с собакой Жучкой, и соседи слева с кошкой Муркой, и даже петух Тотоша — все собрались.
Сидят ни живы ни мертвы и смотрят все в одну сторону, да так, что даже дышать забывают. Баба Настя веретено из рук выпустила, а в пряже кот запутался, да так и остался лежать неподвижно, только ушами прядает. Кузнец Силантий сапог тачал, да как дратву начал тянуть, так и не вытянул до конца. Анютка ложку в рот засунула, а кашу проглотить забыла. А соседи — пришли с подарками, а подарки подарить и забыли. Петуху уж давно кукарекать пора, а он сидит и гребешком своим красным не поведет. А пес улегся рядом с кошкой и даже не думает на нее рычать.
Что за странная напасть? Никто даже лучину зажечь не додумался. Да что еще за диво: лучина не горит, а светло в горнице. Балалайки вроде не видно, а откуда-то музыка доносится волшебная.
Страшно стало Кузеньке — никогда он такого не видел. Хотел он было убежать куда глаза глядят. Но Кузя был очень любознательный домовенок и решил сперва посмотреть, что же такое там светится да играет, отчего все молчат да не двигаются?
Забрался Кузя на ларь кованый, оттуда — на полку с расписными чашками. Там спрятался за глиняным горшком и осторожно стал подглядывать, что на самом деле происходит.
Посмотрел он и ахнул. На самой середине стола лежало серебряное блюдечко. Края точеные, ручки золоченые, все блестит да переливается. А по этому блюдечку яблочко наливное катается — красное, круглое, прозрачное. Так и хочется его за бочок укусить. И ладно бы это яблочко просто каталось по тарелочке. Как только оно круг описывало, так сразу на тарелочке появлялась картинка. Да не простая, которую на ярмарке продают — с русалками да лебедями, а самая настоящая живая картинка.
Были видны на тарелке и облака, которые по небу гуляют, и рожь, что на поле колосится, и девицы, что хороводы водят. А потом на тарелочке и не такое стало видно. Появились страны заморские, цветы небывалые, звери чудные и камни самоцветные.
И все эти красоты такие были настоящие, что даже Кузя так залюбовался, что чуть с полки вместе с кувшином не грохнулся. А потом опомнился, зажмурил глаза и закричал:
— Ой, чур меня, чур! Сгинь, напасть, за три моря, за четыре горы! Оставь тоска-морь нашу деревню!
Проговорил Кузя эти волшебные слова и снова глаза открыл. Не тут-то было. Яблочко как каталось, так и катается, картинки как двигались, так и двигаются, а все вокруг по-прежнему еле дышат, даже мухи жужжать перестали.
Закручинился Кузя, понял, что беда пришла небывалая. Сел он на ступеньку, кликнул мышку Дашу и стал ей жаловаться:
— Ой, Дашка, что же нам теперь делать? Хозяев наших заколдовали. Не могут они теперь ни ходить, ни говорить, ни кашу варить. Как же мы с тобой жить-поживать будем? Ведь помрем с голоду и холоду и некому будет наши косточки схоронить.
Мышка Даша только таращила свои глазки-пуговицы да пищала — такая была глупенькая мышка.
— Ну уж нет! — сказал себе Кузя. — Не бывать этому. Домовитый я али как? Надо за дело приниматься, на то домовые и существуют, чтобы в доме был порядок.
Легко сказать, а как сделать? Пошел Кузька по дрова. Давай полено из кучи вытягивать. А полено большое, сучковатое, тяжелое. Тянул Кузя, старался, лаптями упирался. Полено-то подвинулась, но тут и его братья стали шевелиться — тоже в печку хочется. Да так расшевелились, что вся поленница и посыпалась. Бедный домовеночек еле ноги унес — чуть его не пришибло. Взял он маленькую дровишку, что дальше всех откатилась, и потащил ее в дом.
Кое-как со своей ношей взобрался домовенок на крылечко, затащил полено в печку, а поджечь никак не получается — огниво-то у Силантия. Полез Кузя за огнивом, вытащил его из кармана, а кузнец даже и не шелохнулся.
— Ох-хо-хо! — огорчился Кузя. — Так с него можно и рубаху снять — не хватится.
Повозился Кузя с огнивом, разжег соломки и в печку засунул. А там как вспыхнет! Стоит Кузя с огнивом в руке, подпаленными ресницами моргает и понимает, что так дело далеко не пойдет.
Пытался он кашу подогреть да хозяев накормить. Но одно полено — не костер, быстро прогорело и тепла не дало.
— Будут ужинать холодной, раз такие лентяи, — сказал Кузя и начал кашу по тарелкам раскладывать.
Тяжело пришлось домовенку — ложка тяжелая, чугунок — еще тяжелее. А когда кашу разложил, стало еще страшнее: как их с печи стащить да к столу доставить? Думал домовенок, гадал, да так ничего и не придумал.
— Ох, помрут, помрут они с голоду!!! — снова запричитал-заплакал Кузенька.
Мышка Даша прибежала, стала пищать, утешать его, угощать сыром, что из мышеловки утащила. И понял Кузя, что никак ему самому без людской помощи с хозяйством не справиться. Тогда решил Кузя, что ночь он поспит, а завтра поутру отправится в соседнюю деревню, где жила вся его домовячья семья — Афонька, Адонька, Сюр, Вуколочка и много-много других домовых.
— Надо звать на помощь, а то скоро у меня ручки-ножки поотваливаются и горбик вырастет, — решил Кузя и лег спать за печкой.
Долго ему не спалось — все музыка мешала да свет, который от блюдечка разливался во все стороны. А хозяева все не ложились и не ложились.
Наутро Кузька проснулся от того, что музыка в тарелке заиграла еще громче.
— Проклятая бирюлька! — осерчал домовенок и полез на стол. Взял он тарелку да и столкнул ее на пол — пусть сломается.
Что тут началось! Люди стали кричать, собака рычать, кот шипеть, петух крыльями хлопать, а Анютка сразу реветь принялась. Только кузнец Силантий не кричал. Он встал, поднял тарелку с пола, сдул с нее пылинки и снова на стол поставил. А тарелка как ни в чем не бывало знай себе картинки волшебные показывает. Тут сразу все утихли, успокоились и стали снова в тарелку глядеть.
Кузя понял, что так просто с колдовством не сладить — слишком сильное оно было. Пошел в соседнюю деревню — домовых на помощь звать.
Пришел туда и видит: все его родственники-домовые по деревне мечутся, за головы держатся. Никто на Кузю и не смотрит — так все чем-то расстроены. Кузя побегал-побегал вместе со всеми, и надоело это ему. Поймал он домового, который так спешил, что все время падал. Глядь — а это Вуколочка, друг его закадычный.
— Вуколочка! Что вы все, как зайцы по полю, скачете? Или у вас опять соревнования?
— Кузенька! — всплеснул руками Вуколочка. — Уходи подобру-поздорову! У нас в деревне жители с ума сошли! Что делают, что творят!
Услышал это Кузя и обомлел: значит, и сюда добралась напасть-беда, и здесь всех людей заколдовал неведомый волшебник.
— А ну, покажи! — сказал он Вуколочке.
И друзья побежали к дому, откуда такой шум-гам раздавался, будто там у Бабы-Яги зуб болит. Пролезли домовята в щелочку и стали наблюдать.
— Страница 3 —
Yyyyyyyy
