Страница 9 из 17
Пыльца фей и заколдованный остров (сказка)
Ри и Динь примостились на ветке как раз над разрушенным яйцом. Почерневшая скорлупа развалилась на три части. В самом большом куске застряло немного золы. Это было всё, что осталось от яйца.
— С Матерью-Голубкой, должно быть, что-то случилось. Она сама ни за что бы не покинула яйцо, — произнесла Динь.
— Разведчики ищут, только кто знает…
Обе они представили себе те ужасы, которые могли постигнуть Мать-Голубку.
Прилла принялась карабкаться на боярышник.
— Если даже с ней всё в порядке, — сказала Динь, — то, увидев яйцо, она заболеет.
Прилла наконец долезла до них и присела в реверансе, приветствуя королеву и не
зная, что у фей на острове это не принято. Она рассказала им про Мать-Голубку.
Все трое поспешили на берег. Там Бек, вся в слезах, гладила Голубкины перышки. Королева Ри тоже расплакалась, а следом и Динь не смогла сдержать слёз.
Прилла, которая уже выплакалась до того, стала думать: может быть, у неё есть талант разбираться с последствиями урагана?
— Тебе больно? — спросила Ри.
— Не очень, — шёпотом отозвалась Мать-Голубка. Бек-то знала, что та испытывает почти невыносимую боль.
— Перья не будут линять, — прошептала Мать-Голубка. — Я слишком слаба.
У Ри тут же мелькнула мысль: «Значит, не будет и фейской пыльцы. Никакого волшебства, никакой защиты от ястребов, никакой безопасности!»
— Я бы поправилась, — сказала Мать-Голубка, — если бы яйцо… Если бы мы смогли возродить его, если бы оно снова оказалось со мной.
«Но оно разбилось и сгорело», — подумала Прилла. А Динь сказала себе: «Я чинила кастрюльки, повреждённые ещё и посильнее».
— Возродить? Но как? — спросила Бек.
— Это будет нелегко, — превозмогая боль, ответила ей Мать-Голубка.
Ей было трудно говорить. И когда она замолчала, королева Ри велела Прилле, Бек и Динь пойти и прислать к ней сюда, на берег, всех-всех фей.
Мать-Голубка прошептала:
— Не уходи, побудь со мной, Динь. Ри, — продолжала она шёпотом, обращаясь к королеве, — я уверена, на острове кроме меня есть и другие раненые птицы и звери. Пошли Бек им на помощь.
Бек шагнула к Голубке, не желая покидать её.
— Бек… — Мать-Голубка протяжно и печально заворковала. Бек почувствовала, что Голубка её любит. Но почему же она тогда отсылает её от себя?
— Мы обе плачем, Бек, — сказала Мать-Голубка. — Мы только будем без конца расстраивать друг друга.
Она догадывалась, что, если Бек останется, её сердце может не выдержать.
Бек кивнула, соглашаясь. И всё-таки ей очень не хотелось уходить. Динь подёргала себя за чёлочку. Она понятия не имела, как ухаживать за раненой птицей.
«Я постараюсь изо всех сил», — подумала она.
Бек и Прилла, оставив Ри и Динь с Голубкой, отправились на поиски других фей. Пока они шли, небо прояснилось и взошло солнце. Пиратский корабль вернулся в бухту. Выброшенная на берег русалка потихонечку поползла к воде. И звери, и неуклюжики на острове начали ощущать утрату яйца. Медведь, умудрившийся проспать страшный ураган, проснулся и почувствовал, что у него, как у старика, не гнётся колено. Капитан Крюк решил побриться, глянул в зеркало и обнаружил в своих смоляных локонах массу седых волос.
Питер Пэн проснулся на лугу, куда его забросил ураган, и с ужасом понял, что у него выпал молочный зуб — тот валялся рядом на траве. Это был первый молочный зуб, который он потерял. А ведь вчера зуб даже не качался!
Феи собирались медленно-медленно, потому что не могли летать. Некоторые из них были перебинтованы. Кое-кто хромал. Один из воробьиных человечков ослеп. Двух фей не хватало. Одну ветром сдуло в море, и одна ночью скончалась, потому что кто-то из неуклюжиков на Большой земле сказал, что не верит, будто феи существуют.
Теренс привёл целую толпу фей. Он всё ещё был в грязи. Даже зубы у него были коричневого цвета — это становилось видно, когда он улыбался своей широкой улыбкой. Он, конечно же, очень жалел Мать-Голубку, но всё равно так и просиял, когда узнал, что Динь невредима.
Но она на его улыбку даже не обратила внимания.
Ри начала свою речь с того, что объяснила всем: Мать-Голубка тяжело ранена и сбрасывать перья не в силах.
— Но всё ещё может наладиться, — сказала она, — если возродить яйцо и вернуть его ей. Я пошлю фею на поиски спасения. Она должна будет добиться того, чтобы яйцо возродилось, и принести его сюда.
Прилла при этом подумала: а вдруг у неё как раз и обнаружится спасающий яйца талант? Ри продолжала:
— Эта фея получит почти всю оставшуюся пыльцу. Я только оставлю немного для разведчиков.
Все, кроме разведчиков, выразили неудовольствие. Ри подняла руку:
— В любом случае, пыльцы у нас осталось всего на несколько дней.
Каждая из фей представила себе жизнь без полёта, без волшебства. Кем же они тогда будут — феями или так, бледными ползающими светлячками?
Глава ПЯТНАДЦАТАЯ.
Видия пыталась измыслить, как бы ей надёргать ещё перышек у Матери-Голубки. У неё осталось не больше пары пригоршней «живой пыльцы».
— Драгоценные мои, — обратилась она к присутствующим, — нам надо немедленно ощипать Мать-Голубку! Если она умрёт, то от её перьев не будут никакого толку.
Прилла и почти все остальные пришли в ужас от этих слов. Только одна-две из фей посчитали, что это предложение стоило бы обсудить.
Если они ощиплют Мать-Голубку, то пыльцы у них хватит аж на целый год.
Мать-Голубка знала, что Видия права. В случае её смерти перья утратят силу. И она решила: «Если я почувствую приближение смерти, то велю им взять моё оперение».
— Каждый, кто посмеет замахнуться на живые перья, — решительно заявила Динь, — будет иметь дело со мной.
— И со мной, — присоединился к ней Теренс.
— Как тебе не стыдно, Видия! — воскликнула Ри. — Никто не станет ощипывать Мать-Голубку. Мы все будем надеяться, что поиски увенчаются успехом.
Прилла подумала: не удастся ли ей хотя бы тайно присоединиться к тем, кто будет вести поиски? А вдруг она им в чём-нибудь да пригодится?
— А теперь, — сказала королева Ри, — я хочу, чтобы вы все отправились по своим комнатам и мастерским и определили, какой урон нанесён вашим талантам. Потом я посещу Дерево-Дом, и вы дадите мне подробный отчёт. Все свободны. Останется только Рени.
— Я? — переспросила Рени. Она была польщена. Мать-Голубка прошептала:
— И Прилла тоже.
— Прилла? — удивилась Ри. — Не слишком ли она молода?
— Прилла, — снова послышался шёпот. — И Видия.
— Видия?!
— Да, — кивнула Мать-Голубка. — Для скорости.
Ри окликнула этих двоих, и они вернулись. Прилла была поражена, она никак не ожидала, что выберут её. Может, королева обнаружила в ней наконец какой-то талант? О! Поиски сулили массу приключений, и она будет рядом с Рени, самой приятной из здешних фей!
Ри опустилась на корягу, прибитую к берегу ураганом. Рени присела рядышком. Прилла плюхнулась прямо на землю неподалёку от Динь, которая, стоя на коленках, вычищала песок из оперения Матери-Голубки.
Мать-Голубка ждала, когда же она наконец перестанет: Динь шевелила её крылья, а это причиняло боль. Видия стояла в сторонке.
— Я не такая ужасная, когда во мне нуждаются, не правда ли, до…
— …рогие? — договорила за неё Рени. — Я думаю, в каждом есть что-то хорошее.
— Вы все слышали про Кито, не так ли? — спросила Ри. Прилла покачала головой.
— Кито — это дракон, — пояснила Рени. — Огненный дракон. — Она вытерла пот со лба и продолжала: — Его заперли в пещере высоко на горе Тортс, которая вздымается в самой середине острова. Его поймали потерянные мальчишки, когда он был ещё совсем молоденьким, и с ними королева фей, которая была здесь до Ри.
— Мать-Голубка надеется, — сказала Ри, — что яйцо может возродиться в огне, если тот будет достаточно жарким. А огонь Кито…
— …достаточно жаркий, — закончила фразу Рени.
— А яйцо на таком огне не сварится? — поинтересовалась Прилла.
— Только не моё яйцо, — гордо ответила Голубка. — Обычное яйцо сварилось бы.
— Родненькие мои, вы думаете, Кито захочет помочь из добрых побуждений? — ухмыльнулась Видия.
— Он вовсе не добрый, — отозвалась Рени.
Видия улыбнулась своей самой противной улыбкой.
— Я знаю, дорогая.
— Он злой, — прошептала Мать-Голубка. — Ему нельзя доверять.
Кито был очень злым. Даже злоба капитана Крюка бледнела рядом с его злобой. Доброты в нём не было ни капелюшечки.
— А может, он всё-таки захочет спасти яйцо? — спросила Прилла. — Разве оно не сохраняет и его молодость?
— Нет, — ответила Ри. — Мать-Голубка говорила, что на него оно не действует.
— Миленькие мои, — вмешалась в разговор Видия, — свобода — вот единственное, что может его…
— …заинтересовать, — подхватила Рени. — Но ведь мы не должны отпускать его на свободу, да?
— Ни в коем случае! — ответила Ри. — Это грозило бы слишком большими бедами. Кроме того, у фей просто не хватит сил, чтобы его выпустить. Но Мать-Голубка говорит, что он мог бы возродить яйцо, даже если ему и не будет обещана свобода. Для этого нам надо пополнить его клад.
— Что такое клад? — не поняла Прилла.
— Драконы любят копить, — сказала Ри. — Клад — это драконьи накопления красивых и необычных вещей. Они ему так же дороги, как и его…
— …пламя. — Рени нахмурилась. — А что у нас есть такого, что Кито хотел бы заполучить?
— Ничего, — ответила Ри. — Нам придётся сначала добыть кое-какие предметы.
— Ясное дело, — сказала Видия.
— Какие это предметы? — уточнила Рени.
Мать-Голубка глубоко задумалась. Драконы ценят золото и драгоценные камни. Но ещё больше они ценят всякие диковинки, разные редкости. И чем труднее какую-нибудь штуку достать, тем она для них желаннее.
Голубка уже заранее выбрала три вещи, которые могли бы соблазнить Кито.
— Перо золотого ястреба… — начала перечислять Ри. Видия недобро улыбнулась.
— Ну конечно, мы выдернем из него золотое перо ради Матери-Голубки, а убьёт-то он не её, а нас.
— Это очень неправильно — выдёргивать перья, — сказала Мать-Голубка, — но другого выхода нет.
Ри продолжала:
— А ещё серебряный мундштук капитана Крюка для двух сигар сразу и гребень русалки. Вот эти три вещи.
Воцарилось молчание. Лишь чудо могло помочь феям добыть хоть один из этих предметов, не говоря уж обо всех трёх!
